и неприхотливее моего. Моё от такого обращения тут же взбунтуется. Слишком уж много у него желаний и потребностей. И ограничивать их я не могу, да и не желаю, ведь их удовлетворение делает меня счастливым.

– Все мы бесконечно зависимы от источников счастья. Просто я и так обретаю безмерное счастье в своем служении государству и вашей семье.

– А я – когда ем, пью, сплю и исполняю, кхм… прочие желания своего тела. Вот сейчас оно, кстати, желает подкрепиться и я не намерен с ним спорить по этому вопросу.

Путь окружённой охранниками повозки занял совсем немного времени. Проехав пару улиц, они остановились возле большого трехэтажного особняка, обнесенного невысокой резной стеной, увитой диким виноградом. Хотя барельефы, на которых весёлые полуголые толстяки и юные девы объедались гроздьями винограда и полосками мяса, срезая их с зажаренного целиком быка, знал почти каждый житель Мраморного города, внутренние фрески таверны видели лишь избранные. Это было место для высших, даже по меркам сословия ларгесов. Место встреч самых важных и значимых людей города и государства. И даже богатейшим из палинов, которые без особого ущерба для своего состояния могли купить и десять таких таверн, вход сюда был закрыт, если только их не приглашал кто-нибудь из завсегдатаев.

По утрам, а иногда и по вечерам, таверна «Арфенго», названная в честь мифического героя старины, что, согласно преданию, изобрел вино и попытался опоить им богов, дабы они охмелев разболтали ему секрет бессмертия, превращалась в причудливую смесь Синклита, высшего сановничества и жречества, за что ее порою именовали Восьмой палатой. В ходу, впрочем, были и другие, шуточные и полушуточные названия: Храм яств и возлияний, Собрание животыпредержащих, Палата чревоугодий, малый Синклит и т.д. Все как один они подчеркивали и выпячивали уникальную роль этой таверны в высокой политике Тайлара. Ведь именно тут, под этими сводами, за большими резными столами из красного орешника, под стук серебряных кубов, принимались многие решения, которые потом лишь озвучивали в Палатах и Синклите. И намеченный Первым старейшиной и Великим логофетом завтрак был почти официальным, а в некотором смысле и церемониальным мероприятием, совершенно неотделимым от иных государственных дел.

Пройдя сквозь массивные дубовые ворота, которые перед ними с низкими поклонами распахнули рабы, они миновали нижний зал, в котором уже трапезничало несколько десятков человек, и поднялись в одно из верхних помещений, предназначенных для самых именитых гостей, где их уже ждал стол, уставленный самыми различными блюдами.

А за ним расположились и первые компаньоны по завтраку: эпарх Кадифа Киран Тайвиш, логофет сообщений и почт Басар Тайвиш, приходящийся Шето двоюродным братом, но похожий на него лицом и комплекцией куда сильнее родного брата, а также казначей и муж сестры Шето Лиары – Виго Уртавиш – высокий и статный мужчина, отпустивший непогодам длинную и пышную бороду. Напротив, возле большого серебряного блюда, на котором возвышалась слегка початая гора жареного мяса, сидел логофет войны Эйн Туэдиш. Как и многие мужчины этого рода, с годами он сильно набрал вес, но ушел он не в живот, или общую тучность. О нет, Туэдиши не толстели, а словно боевые псы материли с каждым прожитым годом, и сейчас над испачканными остатками еды блюдами нависала настоящая гора из мышц и мяса.

Единственный, кого не связывали узы крови за этим столом, был логофет имущества Эдо Хайдвиш. Хотя он не приходился родственником ни Тайвишам ни Туэдишам, этого низенького человека, что постоянно смущенно улыбался и отводил глаза всякий раз, когда на него обращали внимание, связывали с Шето Тайвишем очень старые и весьма прочные связи. Почти столь же прочные, как и с Великим логофетом. Ведь именно благодаря Шето этот человек имел не только звание, деньги и мантию старейшины, но и саму возможность ступать по этому миру.

– О, дражайший родственничек! – взревел медведеподобный Эйн Туэдиш, вылезая из-за стола и вытирая руки о край скатерти.– И Великий логофет тоже тут! Ха! Да так завтрак превратиться в помесь семейного торжества с государственным собранием!

– А разве у нас бывает по-другому? – улыбнулся ему Шето.

– Уже давно не было! Тайвиши, Туэдиши. Ха! Мы так прочно срослись с государством, что уже и не понять где мы, а где оно!

– И да будет сия связь прочна и нерушима. До скончания времен! – мягко проговорил Джаромо Сатти, еле заметно подмигнув Шето.

– Да услышат твои слова все боги этого мира, Джаромо!

Логофет войны обнял и расцеловал Первого старейшину в обе щеки, дыхнув на него крепким и старым перегаром. С Джаромо он вначале ограничился рукопожатием и хлопком по плечу, но почти сразу стиснул главу сановников в объятьях, от чего тот немного побелел.

– Ну же, давайте, садитесь. Садитесь, наливайте и будем праздновать. Сегодня эпохальное событие! Великие горести, да чтоб я заблудился в Стране теней и никогда не обрел покоя, если сами боги сейчас не пьют и не гуляют!

Главу военной палаты вело и качало. Ноги его заплетались и путались, словно под ними был не ровный пол, а палуба попавшей в шторм боевой триремы. Казалось, что еще немного, и он либо пустится в пляс в отчаянной борьбе за утерянное равновесие, либо рухнет под стол, сдавшись на милость бушевавшего внутри него вина. Но род Туэдишей не зря славился силой и стойкостью, и его представитель все же преодолел путь обратно без посторонней помощи, а рухнув на свое кресло, тут же налил в большой золотой кубок новую порцию пьянящего напитка.

Первый старейшина с легкой ухмылкой проводил родственника взглядом, а потом и сам сел за стол, заняв свободное место рядом со своими братьями.

– Давно он так? – шепотом спросил у Басара Шето.

– Со вчерашнего дня. Его уже на Собрании палат не могли оторвать от кувшинов с вином. А когда она закончилась так и подавно в разгул ушел. Его сегодня привел Энай, его старший сын. Да и то пришлось выпивкой заманивать.

Налив вина и сделав глоток чудного сладко-терпкого напитка, Первый старейшина, облизнув губы, внимательно осмотрел открывающуюся перед ним картину. К завтраку в «Арфенго» подходили со всей возможной серьезностью. Кроме подносов с зажаренным на углях мясом, тут стояли традиционные для тайларского завтрака подносы яичницы с луком, ветчиной, солониной, брынзой и травами, несколько видов сладких пшеничных и ячменных каш, сладкие и жареные пироги, сваренные вкрутую гусиные, утиные и перепиленные яйца, тушеные бобы с орехами, и множество тарелок с сухофруктами, брынзой, копчённым и засоленным мясом, жареными лепешками, орехами, первой зеленью, простые и пряные масла, и различные соусы, среди которых особое место