Как и следовало ожидать, при демонстрации страха у испытуемых наблюдалась активация миндалевидного тела. Удивительно было другое: сознательное и бессознательное восприятие вызывало активацию разных отделов. Кроме того, испытуемые, показавшие высокий уровень общей тревоги, сильнее реагировали на бессознательно воспринимаемые лица. Бессознательное восприятие испуганных лиц сопровождалось активацией базолатерального ядра, в которое поступает основная часть направляемой в миндалевидное тело сенсорной информации и которое служит главным посредником во взаимодействии миндалевидного тела с корой больших полушарий. Сознательное же восприятие испуганных лиц активировало верхний отдел миндалевидного тела, включающий его центральное ядро. Оно посылает информацию в некоторые части автономной нервной системы и задействовано в возбуждении и защитных реакциях.

Эти интереснейшие результаты показывают, что в сфере эмоций, как и в сфере восприятия, один и тот же стимул может восприниматься сознательно и бессознательно. Кроме того, они подтверждают на биологическом уровне выводы психоанализа о важности бессознательных эмоций. Эти результаты согласуются с предположением Фрейда, что страх, вызываемый представленным воображению стимулом, может действовать сильнее, чем страх, вызываемый сознательно воспринимаемым стимулом. Сознательно воспринимая изображение испуганного лица, даже встревоженный человек может верно оценить, представляет ли данное изображение угрозу.

Эмоции – не только субъективные ощущения и дополнительное средство социальных взаимодействий. Это ключевой элемент краткосрочного и долгосрочного планирования. Чтобы ставить общие цели, нам необходимы и эмоции, и другие когнитивные функции. Даже простые когнитивные функции восприятия, такие как умение распознавать людей или отличать их друг от друга, тесно связаны с эмоциями и чувствами.

Философ науки Патриция Черчленд называет согласованную программу когнитивной деятельности, включающую эмоции и процессы восприятия, перцептуальным и когнитивно-эмоциональным консорциумом. (Фрейд наверняка поддержал бы эту концепцию.) Работа его наглядно проявляется при выработке сложных решений (особенно социальных, экономических и моральных), важную роль в которой играют и ценности, и выбор. Пока механизм обработки мозгом когнитивно-эмоциональной информации, необходимой для принятия моральных решений, мы понимаем хуже, чем механизм обработки когнитивно-перцептуальной информации (связанной с восприятием формы и цвета, распознаванием лиц). Впрочем, в последнее время в обоих направлениях наметился прогресс.

Эмоциональный стимул может быть позитивным (приятным), негативным (неприятным) или промежуточным. Позитивные эмоциональные стимулы побуждают чувство радости или удовольствия и заставляют нас стремиться к ним, чтобы получить еще больше стимуляции. Позитивный когнитивно-эмоциональный консорциум участвует в реакциях на секс, пищу, привязанность младенца или на вещества, вызывающие привыкание, например никотин, алкоголь или кокаин. Негативные эмоциональные стимулы (участвующие, скажем, в реакциях, проявляющихся во время семейных ссор и профессиональных конфликтов, или когда мы оказываемся одни в темном переулке) позволяют почувствовать боль утраты, страх, предугадывать потенциальную или реальную возможность причинения вреда. Таких ситуаций хочется избегать. В вызываемых ими реакциях участвует негативный когнитивно-эмоциональный консорциум.

В оценке эмоционального содержания стимула ключевую роль играет миндалевидное тело, но среди структур, вызывающих стремление или избегание, первым среди равных оказывается полосатое тело, расположенное, как и гиппокамп и миндалевидное тело, в глубине мозга. Полосатое тело выполняет эту функцию, пользуясь информацией, поступающей из префронтальной коры. Миндалевидное тело и полосатое тело задают силу и характер эмоций, но роль главного исполнительного органа мозга играет префронтальная кора, оценивающая ожидаемые удовольствия и страдания и организующая обусловленное эмоциями поведение (рис. 22–1, 22–2).

Префронтальная кора отвечает за способность помнить свои намерения, скромные и амбициозные, и действовать в соответствии с ними. Хоакин Фустер, изучавший префронтальную кору, называет ее одним из высших достижений эволюции человека: она организует восприятие и опыт, связывает эмоции с поведением. Некоторые свои функции префронтальная кора осуществляет через управление рабочей памятью – формой кратковременной памяти, связывающей сиюминутное восприятие с воспоминаниями. Рабочая память необходима для принятия рациональных решений: она позволяет нам контролировать эмоции, а также предвидеть, планировать и осуществлять сложные действия.

Рис. 22–1.

Рис. 22–2.

Фустер, считая префронтальную кору “главным пособником” мозга, утверждает, что она играет ключевую роль в творческой деятельности: выбирает варианты поведения и координирует в соответствии с нашими целями мысли и поступки. Префронтальная кора, таким образом, играет ключевую роль и в планировании сложного поведения, принятии решений и выборе соответствующих ситуации форм социального поведения.

Люди с поврежденной префронтальной корой во многих отношениях ведут себя нормально, но способны принимать импульсивные, нерациональные решения и испытывать трудности с целенаправленным поведением. При этом они нормально реагируют на “внезапные” стимулы, например на неожиданный грохот или яркую вспышку. Это указывает на ненарушенную работу автономной нервной системы, но такие стимулы их не раздражают и не вызывают дискомфорта, указывая на то, что мозг не встраивает подобные стимулы в систему когнитивных процессов. Таким людям свойственна пониженная эмоциональность: их реакциям свойственны вялость и индифферентность. Такая неспособность к ощущению эмоций приводит к значимым последствиям для поведения и социальных взаимодействий.

Рис. 22–3.

Первые клинические данные, показывающие роль префронтальной коры в связывании поведения с эмоциями, получены в ходе изучения случая Финеаса Гейджа. Он работал прорабом на строительстве железной дороги и в 1848 году в окрестностях городка Кавендиш в штате Вермонт Гейдж руководил взрывными работами. Гейдж, утрамбовывая порох шестикилограммовым ломом, случайно вызвал взрыв, и железный лом пробил ему голову, разрушив большую часть префронтальной коры левого полушария (рис. 22–3). Джон Мартин Харлоу, врач, оказал первую помощь. Пострадавший остался жив. У Гейджа не нарушились ни ходьба, ни речь. Не прошло и трех месяцев, как он вернулся к работе. Но Гейдж стал другим человеком. Изменилась не только его личность, но изменились и способности к социальному поведению. Харлоу писал: