Что же касается обнищания населения, по этому поводу нет никаких доказательств. Уровень бедности снизился с 28 % за четыре года до появления залоговых аукционов до 24 % в течение четырех лет после этой программы и до 13 % опустился к 2008 году. Богатство крупных российских бизнесменов значительно выросло в 2000-х годах, оно, возможно, усугубило имущественное неравенство. Тем не менее большая часть новых богатых не имела ничего общего с залоговыми аукционами. К 2008 году, по версии журнала Forbes, в списке миллиардеров, состоящем из 1 125 человек, было 87 русских. Из них только восемь имели какое-либо отношение к залоговым аукционам[96].

Богатство было создано благодаря росту мировых цен на сырье, реструктуризации предприятий России и, как следствие, буму фондового рынка. На самом деле только трое из семи настоящих олигархов, которых Березовский отметил в своем знаменитом интервью Financial Times[97], сказав, что он и еще шесть банкиров управляют половиной российской экономики, выигрывали что-нибудь в залоговых аукционах. Двое – Михаил Фридман и Пётр Авен– сердито пожаловались, что их исключили. Даже Березовский смог попасть на них только в последнюю минуту. Победителями залоговых аукционов была небольшая в то время часть богатой России и еще меньшая сегодня.

Короче говоря, залоговые аукционы были провалом в общественных отношениях. Это способствовало появлению наглого кумовства. Однако, как утверждают, то, что программа позволила неожиданно появившимся олигархам разорить экономику, противоречит большинству доказательств. Ставки были менее 10 % рыночных, цены в основном были не возмутительно низкими, наибольшую выгоду получали не олигархи, а представители старой элиты, и, хотя олигархи безжалостно вытесняли миноритарных акционеров, их компании были крайне успешными, став моделями корпоративного управления, и помогали снабжать топливом российский товарный бум, возникший после 1999 года.

Неверные реформы вызвали кризис августа 1998 года

Многие наблюдатели рассматривали финансовый кризис 1998 года в России с каким-то моралистическим удовлетворением. Для некоторых, казалось, он продемонстрировал всю глупость неолиберальных реформ. Другие пришли к противоположному выводу: власти, сделавшие перерасход и накопившие безответственный дефицит бюджета, не были достаточно неолиберальными. И те и другие критики сошлись в одном – крах был неизбежной расплатой[98]за годы совершения ошибок правительством.

На самом деле в этом не было ничего неизбежного. Это правда, что, когда азиатские валютные кризисы посеяли панику среди международных инвесторов, плохая российская фискальная память и высокий уровень краткосрочной задолженности сделал страну особенно уязвимой. Но также вполне вероятно, что, если бы не было финансового кризиса в Азии, России удалось бы взять свою пирамиду ГКО под контроль, постепенно сократить свой долг и скорректировать свою курсовую политику для достижения стабильности. Даже с учетом азиатских событий не исключено, что с более крупной и быстрой передачей средств международными организациями и иностранными правительствами Россия могла бы выдержать давление[99]. Но история не терпит сослагательного наклонения.

К середине 1997 года Россия вступила на обнадеживающий путь. Стали появляться первые намеки на экономический рост благодаря стимулированию прямых иностранных инвестиций от 2,5 миллиарда долларов в 1996 году до 6,2 миллиарда долларов в 1997 году. Фондовый рынок хотя и был сравнительно узким, процветал и вырос более чем в шесть раз за период с января 1996 года по август 1997 года. Что же касается государственных финансов, дефицит федерального бюджета падал – с 9,2 % ВВП в последнем квартале 1996 года до 5,5 % в последнем квартале 1997 года и до 3,0 % в третьем квартале 1998 года. В первой половине 1998 года федеральный бюджет имел даже первичный профицит в размере 0,3 % ВВП. Государственный долг в процентах от ВВП был ниже, чем в средней стране «Большой семерки». Резервы Центрального банка выросли примерно до 25 миллиардов долларов. Оплата процентов по государственному долгу упала с 34 % экспорта в 1993 году до 13 % в 1997 году. Средняя процентная ставка по ГКО упала со 176 % в год в июне 1996 года до почти 18 % в июле 1997 года. А средний срок погашения ГКО[100]и аналогичных ОФЗ сберегательных облигаций вырос меньше чем за три месяца в конце 1995 года до почти 13 месяцев в сентябре 1997 года.