и берегом простреливалось еще более плотно, чем русло, поэтому войска, выходившие в исходное положение походным порядком, понесли бы большие неоправданные потери. Кирилл Семенович остался, однако, при своем мнении.

То обстоятельство, что Северский Донец был форсирован, а местами его западный берег оказался свободным от врага, позволяло совершить маневр, хотя и весьма ограниченный.

В те дни я познакомился с генералом Александром Васильевичем Горбатовым, командиром 226-й стрелковой дивизии. Это был замечательный по военной одаренности, своеобычности, оригинальности тактического мышления военачальник. Его непоколебимая честность, прямота суждений, смелость и боевая предприимчивость сделались впоследствии легендарными.

Горбатов был высоким, стройным, безукоризненно сложенным человеком. Особенно привлекало в нем то, что лицом и осанкой он был похож в какой-то мере на своего великого тезку — А. В. Суворова. Во всяком случае, когда я встречался с ним, у меня всегда ненароком возникала эта мысль.

Дивизия А. В. Горбатова появилась у нас 4 марта, а через три дня началось наступление. За это короткое время Александр Васильевич успел досконально изучить противостоявшего врага.

Результат, которого добилась 226-я дивизия в первый день наступления, был ничуть не хуже, чем у соседей. Но если все они оценили форсирование Северского Донца как успех, то Александр Васильевич в 18 часов доложил, что его дивизия наступает безуспешно. Вспыльчивый командарм довольно резко выговорил ему свое неудовольствие, однако внимательно выслушал его предложения. Затем Москаленко приказал мне побывать ночью у Горбатова и Тер-Гаспаряна, чтобы более тесно увязать взаимодействие их соединений и внести необходимые коррективы в план на следующий день.

Вот тогда-то я впервые и увидел Александра Васильевича и сразу же проникся к нему уважением. Особенно поражали его голубые глаза, из которых так и лучилась народная сметка. На нем были новые генеральская шинель и папаха, видно впервые полученные, хотя по моим представлениям той поры это был уже очень немолодой человек[113]. Мне стало как-то неловко за командарма, который недавно довольно резко говорил с этим умудренным опытом военачальником, и я постарался, насколько смог, сгладить возникшую неприятность.

Александр Васильевич прямо мне сказал, что попытка взять в лоб Верхний Салтов чревата неоправданными потерями.

— Ведь противник занимает очень выгодное положение, имея на участке в два с половиной километра в каждой из ста пятидесяти хат своих стрелков, автоматчиков и пулеметчиков. Мы вынуждены будем подставить себя под их огонь, — убежденно проговорил комдив 226-й и предложил совместными усилиями с соединением Тер-Гаспаряна овладеть прежде всего Рубежным.

— Оттуда, — продолжал Горбатов, — Тер-Гаспарян будет наступать в первоначально указанном ему направлении, а мы — на юг, во фланг и тыл врагу, занимающему Верхний Салтов. В этом случае мы наверняка встретим огонь не из ста пятидесяти, а лишь из нескольких крайних хат. Овладев же Верхним Салтовом, без лишних потерь поможем левому соседу взять Старый Салтов.

Вместе с Александром Васильевичем мы проехали на КП Г. А. Тер-Гаспаряна, который внешне был полной противоположностью Горбатову: очень подвижный брюнет, говоривший громко и темпераментно с заметным кавказским акцентом. Без труда мы пришли к согласию о перегруппировке войск в течение следующего дня — 8 марта. Я обрадовал своих собеседников, сообщив, что 9 марта, закончив сосредоточение, нанесет удар и 1-я гвардейская дивизия, так что Рубежное будет обойдено и с севера.

— Очень не хватает нам танков, — посетовал Геворк Андреевич.

Я сказал, что нам обещана 10-я танковая бригада, но пока она получает технику.

— А вы попросите генерала Тамручи[114],— посоветовал ТерГаспарян. — Пусть он для начала пошлет хотя бы один батальон из этой бригады.

Как меня обрадовало это сообщение! Ведь я продолжал думать, что мой бывший наставник по-прежнему в заключении или даже погиб.

Немного позже, как только представилась возможность, я последовал совету Тер-Гаспаряна. Наш телефонный разговор с главным танкистом направления был очень душевным. В результате 9 марта одна танковая рота бригады подошла к нам, а через сутки появился и командир бригады полковник В. А. Бунтман, доложивший о сосредоточении соединения на восточном берегу Северского Донца.

А тогда, в ночь на 8 марта, я тут же, на КП Тер-Гаспаряна, написал боевое распоряжение. Суть его состояла в том, что 226-я и 227-я дивизии совместно овладевают Рубежном, а потом, взаимодействуя с 1-й гвардейской стрелковой дивизией и танкистами Бунтмана, обходят Старый Салтов и наносят удар по его гарнизону с севера и запада. С юга же через Большую Бабку, как и было указано в первоначальном приказе, этот мощный опорный пункт обходит, а затем атакует 124-я стрелковая дивизия.

9 марта 226-я и 227-я дивизии нанесли совместный удар на Рубежное. Первоначальный их успех был малообнадеживающим: они заняли всего 15 домов. Кирилл Семенович был крайне расстроен и стал выговаривать мне за то, что я согласился во всем с Горбатовым. Он даже послал Александру Васильевичу две записки довольно резкого содержания. Эта нервозность К. С. Москаленко объяснялась, видимо, тем, что он только что вступил в должность командарма и конечно же не хотел начинать на новом поприще с неудачи. Однако к полудню 10 марта в наших руках была уже большая часть Рубежного, включая церковь, которую враг превратил в особенно опасный узел сопротивления.

Делу помогли два обстоятельства. Во-первых, подошла танковая рота, во-вторых, противник подвергся удару дивизии И. Н. Руссиянова. Теперь все эти силы могли начать подготовку к овладению Старым Салтовом.

7 марта через Северский Донец переправился первый эшелон 1-й гвардейской стрелковой дивизии — 7-й гвардейский стрелковый полк подполковника В. А. Когана. Продвинувшись лесом, он в тот же день внезапным ударом овладел Варваровкой, расположенной в 4–5 километрах к северо-западу от Рубежного. Вслед за тем генерал И. Н. Руссиянов ввел в бой свой второй эшелон — 16-й гвардейский стрелковый полк майора 3. С. Багдасарова. В последующем гвардейцы значительно расширили плацдарм, продвинувшись на 6–8 километров к северо-западу от реки. В итоге появилась возможность атаковать Рубежное с севера и юга. Вместе с тем стрелковые части могли сейчас обеспечить оба фланга заканчивавшей сосредоточение 10-й танковой бригады полковника В. А. Бунтмана..

Надо сказать, что передовая рота танкистов хорошо помогла пехоте уже в боях за Рубежное. Особо отличился командир этой роты старший лейтенант Ф. А. Гоков, чья тридцатьчетверка была головной. Огнем и гусеницами своей боевой машины он уничтожил задерживавшие продвижение пехоты 2 вражеских дзота, 3