— Поезжайте, развлекитесь немного, — сказал он.

— Постараюсь, — ответила она. — Вы не приедете?

— Не исключено. Я сообщу вам.

— Если мы не увидимся до моего возвращения, разыщу вас, как только приеду.

— Вряд ли я смогу так долго ждать, — мрачно улыбнулся он.

Так они и расстались, вовсе не подозревая, какие ужасные и драматические события ждут их в недалеком будущем.

Часть 3

КРУШЕНИЕ

XVIII

Вилла «Лорен» — огромное кубическое здание, окрашенное в зеленый цвет, стояла на самом берегу моря у подножья горной полосы на запад от Антиба. Несмотря на немного старомодный вид, это было вполне современное жилище с такими новейшими удобствами, как кондиционированный воздух и искусственно охлажденная вода.

Вилла принадлежала мосье Жану Лайе, который разбогател на алжирских винах и коньяках, и от многолетней дегустации собственных изделий сам сделался как винная бочка.

Своей роскошной квартирой в Париже он и его жена Клодетта пользовались часто, но всегда раздельно.

В летние месяцы, а при возможности и в течение целого года, Жан Лайе сдавал помещение избранному кругу гостей за заранее обусловленную плату. Тогда вилла «Лорен» походила на небольшой неофициальный отель с прислугой и удобствами, рассчитанный на десять-двенадцать человек. Таким образом, вилла сама окупала затраты на ее содержание и ремонт, да к тому еще приносила весьма чувствительную прибыль. Кроме того, Лайе получали возможность встречаться в домашней обстановке с широким кругом людей, имеющих вес в нужных им сферах. Жан Лайе весьма ценил такие связи и умел при случае пользоваться ими в деловом мире. Эмиль Фасберже, к примеру, хотя они познакомились лишь за несколько лет до этого, уже был косвенным инициатором трех больших экспортных операций Лайе в Англии и Швеции. В ответ на это Жан Лайе готов был помочь Фасберже чем только мог, и с удовольствием откликнулся на просьбу предоставить месячный приют красивой молодой женщине.

Среди восьми гостей, которые жили тогда на вилле, находился некий Сэм Вассерман с женой из Лос-Анжелеса. Он был не только другом Эмиля Фасберже, а еще каким-то его дальним родственником.

Сэм Вассерман — кинопродюссер, деятельность которого состояла главным образом в том, чтобы купить право на экранизацию той или иной повести или новеллы как можно дешевле, а затем перепродать это право голливудским кинофирмам как можно дороже. Время от времени он сам ставил какие-то фильмы, и хотя ни один из них не получил пока никакой премии, дела его шли неплохо.

Его жена (которую он называл Фис, что, вероятно, означало сокращенное Филис) была миловидная, хотя и чрезмерно полная блондинка. Отличалась она невероятной болтливостью.

— Старик с ума сошел, — сказал Вассерман жене. — У него, видите ли, имеется красивая девушка. Ну и что? На Французской Ривьере красивыми девушками хоть пруд пруди. А в Голливуде — и подавно!

И все же Вассерман не поленился лично поехать на аэродром Ниццы в своем сияющем хромом кадиллаке, чтобы встретить протеже Эмиля. Узнать Мери ему не стоило никакого труда. В тот миг, как он увидел девушку, лицо его как будто окаменело от удивления, а тонкие губы раскрылись.

— Милый боже! — не веря своим глазам, выдохнул он. — Милый боже! Какая красавица! Эмиль — болван! Она не просто красива — она чудесна!

Он бросился вперед, словно запущенная в цель противовоздушная ракета, и одновременно схватил руку Мери и ее чемодан.

— Я Сэм Вассерман, — объявил он, не в состоянии скрыть своего восхищения. — Эмиль просил меня позаботиться о вас, и я, милочка, весь дрожу от нетерпения. — Затем, опомнившись, спросил:

— Ведь вы Лора Смайт, не правда ли?

— Да, — ответила она, немного смущенно. — А вы, наверно, друг мистера Фасберже с виллы «Лорен»?

— Совершенно справедливо. Настолько давний друг Эмиля, что даже вспомнить не могу с каких пор. Но такое огромное удовольствие он доставил мне впервые.

Вассерман повел девушку к кадиллаку.

— Прошу вас в мой межпланетный корабль, милочка. Боже мой, если бы я был лет на двадцать моложе!..

XIX

Оставшись в отведенной для нее комфортабельной спальне, окна которой выходили на Средиземное море. Мери быстро освободилась от сковывающего ее нервного напряжения, которое не давало ей покоя на протяжении последних нескольких недель. Ею овладело такое чувство, будто она вдруг оказалась вне времени.

До конца дня Мери успела перезнакомиться со всеми: с Жаном Лайе и его женой, любезными даже чрезмерно; с мистером Джеймсом Кристофером и его женой (он был писателем, который заработал пятизначную сумму на экранизации одного из своих романов и теперь старался держаться подальше от Англии с твердым намерением избежать уплаты подоходного налога); с Вандергофами (молодыми голландскими супругами, которые вели паразитическое существование за счет свекра, имеющего пай в большом алмазном деле); с яркой средних лет женщиной Джозефиной Джонс и ее пятнадцатилетней дочерью Дженнифер (мать была автором, а дочь — исполнительницей небольшой роли в многосерийной телевизионной постановке, в которой рассказывалось о том, как простая медицинская сестра неожиданно приобрела счастье и богатство); и, конечно, с самой Фис Вассерман, которая в полном соответствии с прогнозом своего мужа почти не закрывала рта, без всякого смысла переводя разговор с предмета на предмет.

Вообще жизнь на вилле была пустой тратой времени. Длинные, монотонные дни — только и дела, что купаться в голубизне Средиземного моря и загорать на пляже. А вечерами — поездки в Антиб в поисках развлечений: спектаклей, концертов, ночных кабаре. Мери всегда была в толпе, и это радовало ее, так как она еще не привыкла к постоянному вниманию, которое привлекала ее красота. Но постепенно она стала чувствовать себя увереннее.

Эта атмосфера неподвижной ленивой бессодержательности была до известной степени обманчива. Где-то за кулисами происходили события. Однажды в конце первой недели Сэм Вассерман поехал на своем кадиллаке в Канны и вернулся лишь поздно вечером. На следующее утро он снова исчез. За завтраком Мери заметила, как миссис Вассерман тайком поглядывает на нее и многозначительно улыбается, но только после полудня, когда она лежала под горячими лучами солнца на пляже, Фис спустилась к ней в своем огненно-красном купальном костюме, который был ей слишком мал и делал ее похожей на воздушный шар.

— Вас, наверно, интересует, что замышляет Сэм? — произнесла она, тяжело опускаясь на цветное полотенце, разостланное на горячем песке.

Мери это нисколько не интересовало, и она промолчала.

— Он устраивает ваше будущее, Лора, — продолжала Фис. — Сэм насчет этого большой мастер. Он знает уйму людей, скажу я вам. У меня столько забот, когда приходится принимать их у себя,