– Чего ждешь?

– Твоих действий. Я здесь. Что дальше?

– Это ты мне скажи, – она вдруг хищно ухмыляется, – что будет дальше, Мэттью?

Я втягиваю воздух, приказываю себе успокоиться и делаю еще один шаг назад. Меня обдувает ледяной порыв ветра, до стены остается несколько сантиметров. И кажется, что я оказался в ловушке. Но нет, сегодня все иначе. Сегодня в ловушке оказывается Ариадна.

Она останавливается напротив, собирается что-то сказать, но я стремительно отхожу в сторону на пару шагов и оборачиваюсь. Девушка ничего не понимает. У меня внутри все дрожит и звенит от напряжения, а она недоуменно сводит брови.

– Интересно, – говорит она, приоткрыв губы, – поиграем в кошки-мышки?

– Попробуй.

Ари принимает вызов, собирается приблизиться ко мне, но внезапно наталкивается на невидимую преграду и растерянно отшатывается. В ту же секунду из-за угла выходит Джейсон. Он подходит к Ари, раскрывает ладонь и очень медленно переворачивает ее, чтобы куски мела посыпались на пол. Только сейчас ведьма замечает, что оказалась в центре перевернутой пентаграммы и угодила в ловушку.

– Прости, – ровным голосом сообщает мужчина, – сегодня ты вернешься домой.

– Вы…

– Это наш тебе подарок на день рождения.

Эта клетка отличается от той, что мы сделали у пристани. Заклинание Норин нашла в книге Эбигейл, но переписала его на основе заклинаний предков Монфор-л’Амори. Если бы мы раньше владели информацией, которой владеем сейчас, уверен, все было бы совсем иначе… Но даже в мире сверхъестественного нет того, кто может управлять временем. И потому нам остается жить с нашими ошибками и последствиями.

Я стою за спиной Джейсона и вижу, как Ари прожигает его взглядом.

Джейсон спокойно выдыхает:

– Даже не пытайся. Твоя сила не пройдет сквозь пентаграмму. Символ блокирует ее.

– Это невозможно.

– У нас есть несколько минут, прежде чем ты вновь сможешь колдовать, сейчас я дам тебе вдохнуть этот отвар, девочка.

Ариадна в растерянности округляет глаза.

– Нет.

– Прости. Ты очнешься дома, и мы поможем тебе.

– Не приближайся ко мне!

Но Джейсон решительно подходит к Ариадне.

Как только Ари окажется дома, я не смогу уничтожить ее, не смогу убить зверя. Но я должен действовать – ради Пэмроу, которая покинула дом, ради тех, кто погиб по вине ее жестокости и бесчеловечности. Ради Эби, особенно ради нее.

Джейсон достает из кармана капсулу, которую ему дала Норин, крадется к ведьме, а я делаю то, что обязан сделать, – предаю его.

Размахиваюсь и со всей силы ударяю Джейсона в челюсть. От такого удара он тут же теряет сознание. Его колени подкашиваются, и он со стуком валится на пол.

Я так и гляжу на него во все глаза, не до конца понимая, что я сделал, а затем слышу, как Ариадна Монфор начинает громко смеяться.

– Мэттью! – хрипло говорит она. – Какой сюрприз! Тетушка не будет в восторге от этого, когда узнает.

Я не обращаю на ее слова внимания. Уверенными движениями оттаскиваю мужчину в сторону и смотрю через плечо на ведьму. Она продолжает улыбаться, а я поднимаюсь на ноги и резко выдыхаю. По горлу проносится судорога, от которой сводит все тело, пальцы горят, сердце рвется из груди, барабаня по ребрам. Я гляжу на Ариадну и приближаюсь к ней так близко, что вижу морщинки около ее глаз.

– Мой герой, – шепчет она, вздернув подбородок, и ее теплое дыхание касается моих губ. Я зажмуриваюсь. – Мой Мэтт. Я делала тебе больнее всех, но ты здесь. Ты рядом.

Я не могу открыть глаз. Так и стою перед Ариадной, чувствуя, как ее ладони путешествуют по моим плечам. Я пытаюсь набраться смелости. Я правда пытаюсь.

– Посмотри на меня, – требует Ари, – давай же, посмотри на меня, посмотри!

Я послушно распахиваю глаза, пусть Ари и неподвластно принуждение, встречаюсь с ней взглядом и ощущаю едкую желчь, которая обжигает глотку. Зря она попросила меня открыть глаза. В мыслях я все еще упрямо рисовал образ живой, настоящей Ари.

Теперь я вновь вижу перед собой чудовище.

– Скажи это, – шепчет она, – скажи, что ты любишь меня.

Ее взгляд умоляет, взгляд монстра, зверя. Он умоляет меня полюбить ее. Но нет, это обман, уловка, ложь. Я стискиваю зубы, вынимаю из внутреннего кармана пиджака нож, который Джейсон дал мне на случай, если придется защищаться, и порывисто бросаюсь вперед. Я готов убить ее, да, я готов сделать это, даже не осознавая, что именно последует за подобным поступком. Лезвие сверкает в тусклом свете, приближается к груди Ари. И я жду момента исцеления, момента успокоения и очищения. Однако девушка отшатывается, и вместо сердца нож пронзает ее плечо.

Я никогда прежде не совершал ничего подобного. Лезвие проникает в тело Ариадны, словно тонкая игла, мягко, без препятствий. Оно разрезает кожу, ведьма кричит, и ее вопли отдаются в моей голове оглушающим эхом.

В ужасе смотрю на ее кровь на моих руках. Но не разжимаю ни на секунду пальцев, не выпускаю рукоять ножа, продолжая все глубже вонзать лезвие.

– Так нужно, – лишь бормочу я, – ты убийца, ты не она, ты не Ари.

Девушка вопит, намертво прижатая к стене моим телом, а я кричу:

– Ты заслужила. Заслужила это за Эби! За Эбигейл!

– Но это ты ее убил, – сквозь боль смеется Ариадна.

– Нет!

– Ты прострелил голову бедняжке, а она ведь тебе доверяла. Любила тебя.

– Замолчи! – Я сильнее надавливаю на рану, и ногти Ари впиваются мне в шею.

– Ты помнишь, как выглядел ее труп? Надеюсь, да. Я надеюсь, что ты будешь видеть ее лицо каждый раз, когда закрываешь глаза.

– Хватит, прекрати!

Я грубо вынимаю нож из плеча девушки. Бросаю его в сторону, а затем хватаю ее за плечи и с размаху впечатываю в бетонную стену.

Но девушка не перестает улыбаться. Она смеется и говорит:

– Ты не сделаешь мне так же больно, как я тебе.

– Сделаю.

– Нет. Больше нет. – Неожиданно в коридоре поднимается ветер. Я понимаю, что у Ариадны вновь появились способности. Выйти из круга Ари не сможет. Но зато спокойно превратит меня в груду пыли одним взмахом руки. – О, твоя мамочка прямо сейчас стоит у тебя за спиной. И знаешь, что она делает?

– Нет, замолчи! Я сказал, закрой рот!

– Она плачет, – смеется Ари, – рыдает в три ручья, потому что ее сынок убийца и монстр. Чудовище, у которого нет сердца! Где твое сердце, Мэтт? Что ты натворил?

– Ты врешь, ты все врешь! Моя мать…

– …поворачивается к тебе спиной и – какая жалость! – уходит. – Малахитовые глаза Ари прожигают во мне дыру,