Но пойдем дальше. Уже в январе 1930 года, «великий военный стратег» Тухачевский, вновь демонстрируя на этот раз полную неадекватность, предлагает, в мирное-то время, создать армию из 260 стрелковых и кавалерийских дивизий, 50 дивизий артиллерийских, 225 пулеметных батальонов, 50 тысяч танков и 40 тысяч самолетов.

Следует обратить внимание на реальное положение в стране к 1930 году. Ведь это был самый разгар коллективизации села, когда абсолютное большинство секретарей крайкомов, обкомов, горкомов партии на местах «как по команде» правых сил (Бухарин, Рыков, Томский) перешли к жесточайшему насилию на селе, откровенно провоцируя новую гражданскую войну в стране. И вот в такой обстановке «великий военный стратег» предложил призвать в армию несколько миллионов крайне озлобленных крестьян. Спрашивается, зачем?! Ответ может быть только один, — развернуть оружие этих крестьян против советской власти! Другого ответа быть не может. Ведь именно в это время в 1930 году в отношении Тухачевского пошла волна слухов и сообщений о его планах по поводу военного переворота в стране.

Тогда и было раскрыто ГПУ дело «Весна», которое было санкционировано в т. ч. самим Тухачевским против бывших царских офицеров и генералов, служивших в то время в РККА. Военный историк Кокурин на допросе 26 августа 1930 года показал, что как до ХVI съезда ВКП(б), так и на одной из встреч со своими сторонниками после него, «Тухачевский выдвинул вопрос о политической акции, как цели правого уклона, которая мыслилась как военная диктатура».

Вот по какой причине Тухачевскому и понадобился срочный набор в армию нескольких миллионов озлобленных крестьян, — это был замысел военного переворота.

Уже в 1937 году бывший генеральный консул СССР в Париже Н. И. Кузьмин на допросе признал следующее: «1 ноября 1930 года я был в Ленинграде на квартире М. Тухачевского и обедал у него. Эту дату я хорошо помню. Беседуя с ним, я информировал его о встречах с Сувориным в Париже. Я прямо сказал ему, что Суворин в беседах со мной просил передать привет от Троцкого и его личный, что он информирован о том, что группа наиболее талантливых военных во главе с ним Тухачевским находится в опале, что пора перейти к активной борьбе… Тухачевский на это мне ответил, что те методы и формы борьбы, которые применяли троцкисты, ничего кроме разгона дать не могут».

Между тем, троцкисты в те времена применяли в основном листовки, нелегальные сходки, всевозможные воззвания, протесты, демонстрации. Следовательно, из слов Кузьмина со всей очевидностью вытекает, во-первых, борьба против Сталина и его политического курса — это давно обсуждаемая Тухачевским и его окружением тема, а во-вторых, «мирный троцкизм» Тухачевского более не устраивает, что прямо соответствует данным Кокурина, особенно в отношении реакции Сталина на его показания.

В действительности И. В. Сталин сразу и безоговорочно поверил Кокурину, несмотря на то, что его показания горячо опровергали сторонники Тухачевского, у которых Сталин, естественно, поинтересовался на этот счет. И именно поэтому немедленно инициировал назначение Тухачевского на должность заместителя наркома по вооружению. Именно в этом действе Сталина и содержится ответ на вопрос, во что же поверил он сам. А поверил он именно в угрозу военного переворота, почему вновь оторвал Тухачевского от непосредственного командования войсками, даже в округе, и перевел его в Москву, где наблюдать за ним было легче.

Тухачевский в итоге оказался тем самым тщеславным «наполеончиком», которого обвели вокруг пальца, — дали серьезное повышение, но без реальных рычагов власти, и поставили под надзор Лубянки, и не только ее. В 1930 году у И. В. Сталина хватало много других забот., чтобы думать еще и о военном перевороте…

Цена победы. Вернуть Сталина победе — это историческая закономерность. Антисталинизм — нагромождение лжи и фальсификаций.

Очень точно заметил Иосиф Виссарионович Сталин в беседе с премьер-министром Черчиллем, когда тот, торгуясь, сослался на возможные потери союзнических войск и добавил при этом, дескать, «войны без потерь не бывает». Притом потерь огромных, воистину неисчислимых, когда во главе вражеских моторизованных полчищ, ведущих истребительную войну, стоит маньяк-убийца, одержимый кровожадной идеей тотального уничтожения людей низшей расы. По этому поводу Гитлер говорил: «Если я посылаю цвет германской нации в пекло войны без малейшей жалости, проливая драгоценную немецкую кровь, то, без сомнения, я имею право уничтожать миллионы людей низшей расы».

Что же касается заявления Черчилля, то оно выглядело весьма циничным, так как он хорошо знал о потерях советских войск и его заботило только одно, любыми путями отсрочить открытие второго фронта на Западе. По этому поводу И. В. Сталин писал: «Должен Вам заявить, что дело здесь идет не просто о разочаровании Советского Правительства, а о сохранении его доверия к союзникам, подвергаемого тяжелым испытаниям. Нельзя забывать того, что речь идет о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России, и о сокращении жертв Красной Армии, в сравнении с которыми жертвы англо-американских войск составляют небольшую величину». Непосредственное влияние на количество потерь, понесенных СССР в ВОВ, имело то обстоятельство, что Германия вела против нашей страны истребительную войну, войну на истребление. 30 марта 1941 года, говоря о войне против СССР, Гитлер особо подчеркнул: «Речь идет об истребительной войне».

В каждой войне вопрос о цене победы имеет свои особенности. Тем более, это относится к Великой Отечественной войне, не имеющей себе равных по напряжению и ожесточенности сражений, по протяженности линии фронтов, количеству и огневой мощи вооружений. Победа в такой войне не могла быть легкой и стоить малой крови. Советскому Союзу противостоял в этой войне жестокий и страшный враг, — фашистская Германия, обладающая самой сильной и подготовленной армией в мире.

Один из английских парламентариев в августе 1941 года писал: «Меня охватывает дрожь при одной мысли о том, какая судьба могла бы постичь Великобританию, если бы против нас, находившихся в одиночестве, было бы предпринято наступление такой же силы, какое было начато Гитлером против России». Именно поэтому большие потери, особенно в начале войны, для СССР были неизбежны.

Вот почему нынешним российским либералам — антисталинистам надо сокрушаться не о цене победы, о чем они вслед за политическим пигмеем Хрущевым, вопят уже больше шестидесяти лет, а следует подумать о цене нашего неминуемого поражения, если бы не И. В. Сталин. И это не слепая вера, а однозначное понимание той ситуации, которая сложилась на советско — германском фронте к октябрю 1941 года. Где бы мы были сегодня, и были бы мы вообще, если бы парад немцев все-таки состоялся, как замышлял Гитлер, на Красной площади, 7 ноября 1941 года?!

Именно Хрущевым, отъявленным лжецом и фальсификатором, было положено начало дискредитации И. В. Сталина как Верховного Главнокомандующего, когда в основу своей лжи «кукурузник Микита» положил астрономические цифры наших потерь, которые он брал прямо «с потолка», а некоторые его последователи: «историки и литераторы», «профессора и академики» и прочие борзописцы, все сплошь ярые антисоветчики и антисталинисты, затем дико вопили на весь мир «о цене» нашей Победы, которую они понимают и представляют себе предательски — извращенно и весьма далеки от исторической истины.