Он начал хохотать.

— Твою ж в бога душу мать! — произнес он.

Червоточина Билли Анкера.

— Да ладно тебе, Билли, — сказал Эд, точно Билли сейчас сидел рядом с ним, а не сгинул без вести в этой самой червоточине больше десятка лет назад. — Ну и что прикажешь делать дальше?

Что-то оттеснило прочь корабельную математичку. Внедрилось в преобразования Тэйта — Кэрни, фракталами просочилось меж алгоритмов. Оно было огромным. Эд попытался с ним заговорить, и тут все погасло. Экраны потемнели, а теневые операторы, учуявшие приближение этого еще три дня назад, порскнули по углам в панике, тычась Эду в лицо, точно лохмотьями муслинового платья.

— Не хотели мы этого, — говорили они, — не хотели мы тебя сюда пускать!

Эд начал отбиваться от них. Экраны вспыхнули снова, и появилась червоточина, очень четкая и близкая, как шпиндель пустоты поперек широкой лыбы RX-1.

Тем временем локальное пространство «Превосходной скидки» словно бы расплылось вихрящимся пурпурным облачком, и чужацкие гробы засновали по хаотичным орбитам, все быстрее и быстрее, как челноки на станке. Корабль весь дрожал в преддверии катастрофы, фазового перехода, прыжка в новое устойчивое состояние.

— Упасть не встать, — сказал Эд, — да что тут творится?

Мягкий смех. Женский голос ответил:

— Это двигательная система, Эд. А ты их за что принял?

Вослед этой новости повисло молчание, и Эду пригрезилась белая кошка под ногами; машинально опустив взгляд, он увидел, как из аквариума Сандры Шэн расползается белая светящаяся пена и тянется к нему.

— Э! — заорал он.

Он выпрыгнул из пилотского кресла. Теневые операторы распростерли руки и шарахнулись прочь во мрак пустого корабля, шелестя от ужаса. Из аквариума продолжал сочиться свет — миллионами светящихся иголок он кружился у ног Эда в холодном фрактальном танце, принимая все более знакомые формы. И Эд чувствовал, что, если внимательно приглядеться, каждая точка, и каждая из составляющих ее точек, и каждая из точек, что составляли эту предыдущую, будет выглядеть одинаково.

— Дело всегда заходит дальше, — услышал Эд чей-то голос. — А после этого всегда заходит еще дальше.

Его вдруг вырвало.

Перед ним начинало обретать форму существо, известное ему как Сандра Шэн.

Чем бы она ни была, энергии у нее оказалось вдоволь. Сперва она приняла облик Тига Волдыря: всклокоченная рыжая шевелюра, ест рыбу по-мурански с карри одноразовой пластиковой вилкой.

— Привет, Эд! — воскликнул Тиг. — Как мы их, а?

Не удовлетворившись этим, существо превратилось в жену Тига, полуобнаженную в сумраке Крольчатника. Эд так изумился, что у него вырвалось:

— Нина, я…

Нина тут же исчезла, а ей на смену явились сестрички Крэй.

— Говнюк ты дипнутый! — изрекли они. Захохотали.

При каждой смене облика Сандра Шэн рассеивала по рубке сверкающий рой мошкары, немного похожий на один из ее собственных экспонатов «Пена моющего средства в пластиковой кастрюле, 1958». Наконец она приняла форму, в которой впервые предстала ему: маленькая, пухленькая, азиатской внешности женщина быстро идет Эду навстречу по Юлгрейву через метель, в золотистом платье чёнсам, подвязанном у бедер, идеально овальное лицо ее то и дело меняется, становясь то молодым, то старым, то молодым, то старым, глаза — бездонны и эротичны харизмой существа, никогда не бывшего человеком.

— Привет, Эд, — сказала она.

Эд уставился на нее.

— Ты — это они все были, — промямлил он. — Никто не настоящий. Ты в той части моей жизни была ими всеми.

— Боюсь, что да, Эд.

— Ты же не просто теневой оператор, — догадался он.

— Нет, Эд, не просто.

— Не было никакого Тига.

— Не было Тига.

— Не было никаких сестер Крэй.

— Театр, Эд, — непрерывное представление.

— Не было никакой Нины…

— Ну-у, Нина была прикольная. Разве Нина была не прикольная?

Эд не знал, что ответить. Он испытывал к себе большее отвращение, чем когда-либо раньше, за то, что позволил собой манипулировать и пользоваться. Покачав головой, он отвел взгляд.

— Тебе больно, не так ли? — спросила Сандра Шэн.

— Пошла ты на хер! — ответил Эд.

— Даже для твинка, Эд, это пошловато. Тебе разве не интересно узнать остальное? Ты не хочешь знать — зачем?

— Нет, — сказал Эд, — не хочу.

— Ты же голову в аквариум сунул, Эд.

— То было другое, — сказал он. — Ну ладно, зачем все это нужно? Что со мной там происходило? Куда я совал башку? Понимаешь ли, мне было противно этим каждый день заниматься.

— Ах, — молвила Сандра Шэн, — там была я. Я всегда с тобой, Эд. Ты был не один. Я была средой твоего обитания. Вроде протеомы в твинк-баке, э? Ты плыл в будущее сквозь меня.

Она задумчиво закурила.

— Впрочем, это утверждение не совсем корректно, — уточнила она. — Я тебя обманывала. Я натаскивала тебя не столько прозревать будущее, сколько испытывать его. Как тебе это, Эд? Создать будущее? Изменить его. Изменить все.

Она покачала головой, словно сочла, что сегодня неудачный день для объяснений.

— Попробуем иначе, — начала она. — Когда ты устроился на эту работу, то сказал, что летал на кораблях всех типов, кроме одного. На каком именно корабле тебе летать не довелось?

— Кто ты? — прошептал Эд. — Куда ты меня гонишь?

— Скоро узнаешь, Эд. Взгляни!

Скрученная пленочка света, бледная вертикальная улыбка длиной семьсот километров, парила над ними. «Превосходная скидка» тряслась и звенела, точно от ударов колокола, под напором отверзавших червоточину сил и элементов двигателя ad hoc[72]Сандры Шэн.

— Физика тут разнообразнее, — проинформировала она Эда, — чем вам, людям, грезится в своей философии.

Снаружи чужаки удвоили усилия, засновали быстрее и по усложнявшимся траекториям. Внезапно глаза мадам Шэн загорелись восторгом.

— Немногим такое достижение по плечу, Эд, — напомнила она. — Ты же тут был, ты можешь это признать.

Эд невольно усмехнулся.

— Ты только глянь на нее, — восхищенно проговорил он. — Как вообще они такое сотворили, по-твоему?

И покачал головой.

— Что касается достижений, — добавил он, — то Билли Анкер этот персик с ветки сорвал. Я видел, как он это сделал, двенадцать лет назад. Если я что и помню в точности, так это оно. — Он пожал плечами. — Конечно, Билли не вернулся. А раз так, то рекорд не считается.