Я сделала эту видеоподборку в прошлом году и впервые использовала ее на семинаре, на котором были Эндрю, Лиз и Тим. В подборку входили телешоу из серии «Измени себя», в которых брали какую-нибудь девушку, не похожую на персонажа романтической комедии, и меняли ей прическу, макияж и одежду, пока она не становилась наконец похожей на персонажа романтической комедии — для этого использовалась классическая формула «из грязи в князи» с непременным моментом кризиса где-то в середине пути. Были тут и передачи из серии «Измени свой дом», в которых с помощью той же самой формулы дома обычных людей превращались в пространства, напоминавшие кинодекорации, и в них не оставалось ни позорного старенького линолеума, ни выцветших фотографий на стенах, ни удобных подстилок для собак. В одном из отрывков, который я показывала, дизайнер интерьеров советовал молодому человеку убрать со своей кровати плюшевую обезьяну, потому что она «неромантична» и никто не захочет с ним переспать до тех пор, пока он ее не уберет. Еще там были передачи с конкурсами талантов, где участникам непременно нужно было поплакать перед тем, как им сообщали счастливую новость; телесериалы, в которых эгоистичные люди учились считаться с интересами других; и рекламные ролики про женщин, мечтавших о ярких чистых кухнях, на которых их дети могли бы есть хлопья, а мужья — читать газеты, и где никогда ничего бы не ломалось и не портилось. Ни на одной такой кухне никто не скручивал себе косяк, не мыл грязную собаку, не ругался, не жарил впопыхах какую-нибудь мешанину, не ковырялся в носу и вообще не делал ничего из того, что нормальные люди делают на кухне. Телевизионные кухни были вымышленными — как и люди, которые там находились. Казалось, сверхзадача каждого жителя западного мира может быть сформулирована так: «Я хочу стать вымышленным персонажем». Конечно, все это знают. Но в то же время большинство людей не догадывается об этом своем знании.

— А, да, — сказала я. — У меня тоже крышу снесло, когда я как следует обо всем этом задумалась.

— Но я был просто в шоке, потому что у меня нет телевизора и я всего этого вообще не знал. Но потом я стал замечать, что и в реальном мире происходит то же самое. Парни в баре говорят о матче, в котором аутсайдер обыграл фаворита, или жалуются на неприступных женщин, и я вдруг понимаю, что, когда женщина неприступна, она становится похожа на сказочного персонажа и может выбирать себе такую сказку, которая соответствует ее планам. Если женщина отгораживается от своего героя с помощью дракона, у героя появляется препятствие, которое необходимо преодолеть. Если же она просто является к нему домой и предлагает с ней переспать, то это уже не сказочный персонаж, а потаскуха — это победа, которая сама идет в руки и, следовательно, не имеет никакой ценности. Можно подумать, будто люди из всего хотят сделать сказку, а иначе они просто не понимают, как жить. Те парни, которые говорили про футбольный матч, хотели, чтобы у него был сказочный конец — так им куда больше бы понравилось. Ведь верить в то, что аутсайдер вдруг может выиграть, чертовски приятно — это значит, что в жизни таких простых ребят, как они, тоже может однажды случиться чудо.

Я рассмеялась.

— Да ты можешь сам провести следующий семинар!

— Ну уж нет, дружище, — он тоже засмеялся. — Спасибо за комплимент, но меня все это, если честно, вгоняет в тоску.

— Да, понимаю. Но, знаешь, я уверена, что все может быть и по-другому. Можно использовать традиционную схему, но не позволять ей все под себя подминать. Всегда есть способ быть оригинальным — и не только в том, каким образом ты используешь общепринятую формулу, но и вообще во всем! Можно придумать парочку новых вещей, можно поднять важный вопрос. Все это трудно, но осуществимо. Чехов, кстати, говорил, что роль автора заключается в том, чтобы задавать вопросы.

Эндрю удивленно поднял брови.

— Об этом ты ничего не говорила на семинаре.

— Не говорила, потому что на семинарах я объясняю, как пишется беллетристика. Но даже там структура рассказа — это всего-навсего контейнер, вместилище. Контейнер должен быть прочным, надежным и знакомым, а внутрь можно поместить все что угодно. Важно то, в какой среде все происходит. Но почему бы не поместить в знакомый контейнер какую-нибудь незнакомую вещь? Или даже много разных незнакомых вещей сразу? Или интересный вопрос? Правда, под конец контейнер этот нельзя запечатать…

— Ты имеешь в виду, что этот контейнер скорее лодка, чем самолет?

Я снова засмеялась.

— Я, если честно, представляла себе нечто более скромных размеров — например, чашку, но ты прав, именно так!

Эндрю взглянул на часы.

— Ох ты черт, заболтался я тут с тобой! Побегу открывать паб. А ты заходи вечером. Никакой сырой свинины, обещаю.

— Хорошо, может, загляну. Спасибо, Эндрю!

Вернувшись домой, я уселась за стол с чашкой чая и газетами. Дрю, обожаемый народом за роль тормознутого напарника инспектора Буфо по кличке Жаба, был вызван на дачу показаний, «просто потому что этого требовал порядок расследования». Газеты, казалось, не придавали этому большого значения. Уже объявился какой-то свидетель, рассказавший, что Роза ходила взад-вперед по платформе, совсем одна, а потом шагнула на пути «так, будто собиралась перейти через дорогу». Колумнисты уже писали язвительные заметки о коварстве славы и о том, что у Розы были явные проблемы с восприятием собственного успеха. А что если до самоубийства ее довели изнуряющие диеты? А может, она так и не смогла пережить тот случай с бирюзовым платьем? Пролистывая «Гардиан» в поисках новой информации о Розе, я задержалась на странице национальных новостей, где статьи появлялись не под заголовками, а просто в подрубриках «Наука», «Туризм», «Технологии». Мое внимание привлекла странная рубрика «Зверь», в которой была опубликована небольшая история о Звере из Дартмура. Огромного черного волка видели еще несколько раз в садах и на обочинах дорог, но ни одна попытка его сфотографировать не увенчалась успехом. Новобранцы вспомогательной службы ВВС пытались выследить Зверя в рамках «увеселительных» занятий выходного дня — это была отличная возможность потренироваться в использовании приборов наблюдения.

Я плохо помнила, какую мебель в итоге выбрала, поэтому снова заглянула в письмо, присланное мне в подтверждение заказа. Отлично, я не забыла отметить галочкой стол, который мне понравился. И действительно заказала два комплекта полок, а не один. Я выбрала местный магазин — оттуда обещали доставить очень быстро: если повезет, мебель приедет буквально сегодня-завтра. Я жалела о том, что не поехала куда-нибудь за антикварными и подержанными вещами, но в то же время вспоминала слова Конрада о парадоксе Фомы Аквинского. Старинным было все на свете, даже самые новые предметы в действительности существовали с начала времен. Было ли мне легче от этой мысли? Едва ли. За окном прочирикала трясогузка.

Утром я купила в лавке небольшой мешок с углем и теперь подбросила из него несколько угольков в огонь. Беша встала, потянулась, повернулась вокруг своей оси и улеглась обратно.

— Пойдем гулять, — сказала я ей. — Когда вернемся, огонь разгорится как следует, будет тепло и хорошо. Пошли.