Как отмечает Т. Кларк, акцент книги Иезекииля на пророчествах, предсказывающих падение тирского царя и египетского фараона, «имеет не только политические, но и теологические причины, поскольку оба народа имели царей, которые после своего воцарения рассматривались как получившие некоторую степень божественности»[446].

Претензии имперской власти на божественность были известны уже в первых мировых империях – Ассирии и Вавилоне. Однако на протяжении большей части истории этих государств они носили более-менее умеренный характер, не доходя до характерного для Египта обожествления правящих царей. Гораздо более радикальные формы сакрализация царской власти принимает в эллинистическое время, когда складывается царский культ, выражающийся в буквальном религиозном почитании царствующих особ с воздвижением им храмов, принесением жертв и прочими почестями, подобающими божествам. Своим происхождением он, по всей видимости, был обязан египетскому культу фараонов и характерному для Греции культу героев. В Греции уже после Пелопонесской войны божественные почести в ряде полисов иногда воздавались полководцам и царям, например, спартанскому генералу Лисандру и Филиппу Македонскому. Однако начало всеобщему распространению царского культа в завоеванной греками Персидской державе положил только Александр Македонский. Его провозглашение в Египте сыном Амона-Ра как правящего фараона и посещение им греко-египетского оракула Сива убедили Александра в том, что он является сыном Зевса. В 324 году до н.э., после завершения своего похода, Александр потребовал от греческих городов признания себя «непобедимым богом». Во многих греческих городах Александр был признан богом, ему воздвигались статуи и алтари.

В Греции этот культ продержался недолго: «После смерти царя и во время Ламийской войны статуты, официально признававшие божественность Александра, были или аннулированы, или просто забыты. Антипатр, победитель в этой войне, рассматривал почитание смертного как бога как богохульство и был единственным из диадохов, не почитавших Александра таким образом»[447]. Напротив, в азиатских государствах диадохов культ Александра, а затем и и прочих эллинистических царей, получил широкое распространение. В 283 году до н.э. родители египетского царя Птолемея II были обожествлены как θεοί σωτηρες (боги спасители). В 272–271 годах до н.э. Птолемей II и его сестра и жена Арсиноя еще при жизни также стали почитаться в культе Александра Македонского как θεοί ἀδελφοί[448]. В государстве Птолемеев главным царским культом оставался культ Александра Македонского; члены династии Птолемеев почитались в культе Александра. Первые надежные свидетельства о существовании государственного царского культа в державе Селевкидов относятся к правлению Антиоха III (241–187 годы до н.э.), когда правящий монарх и его супруга почитались как боги во многих городах империи[449]. Целый ряд пассажей книги Даниила, по-видимому, непосредственно связан с полемикой против подобных религиозных практик. Наиболее однозначные свидетельства полемики с царским культом мы находим в 11 главе книги Даниила. В ней об Антиохе Епифане говорится, что он «вознесется, и возвеличится выше всякого божества» (Дан 11, 36), «и о богах отцов своих не помыслит, и ни желания жен, ни даже божества никакого не уважит; ибо возвеличит себя выше всех» (Дан 11, 37).

Претензии эллинистических царей на божественность получили не только религиозное, но и философское обоснование. Наибольший интерес в этом отношении представляют произведения философов-неопифагорейцев Диотогена, Стенида и (Псевдо)Экфанта. В их трактатах, дошедших до нас в составе антологии византийского писателя Иоанна Стобея, царь рисуется как «одушевленный закон», образ бога, фигура, занимающая промежуточное положение между богом и миром и в некотором смысле являющаяся богом для своих подданных[450]. Впоследствии эти идеи были поддержаны и развиты Плутархом, чтобы в будущем стать основанием для идеологии многих христианских и мусульманских монархий.

Вслед за эллинистическими государствами царский культ получил широкое распространение и в Древнем Риме. Вероятно, первоначальным импульсом, способствовавшим его возникновению, стало влияние эллинистических государств, завоеванных римлянами в I веке до н.э. Первым и, как ни странно, единственным из римских правителей последовательно пытавшимся установить в Риме царский культ, подобный эллинистическим образцам, стал Юлий Цезарь[451]. После окончательной победы над республиканцами в битве при Мунде в 45 году до н.э. в Риме были предприняты решительные шаги по его учреждению. Профиль Цезаря начинает чеканиться на монетах, на которые до того наносились только изображения богов и древних царей, в храме Квирина Цезарю была воздвигнута статуя с надписью Deo invicto («непобедимому богу»). Вскоре Юлий Цезарь получил декретом Сената государственного жреца своего культа (фламина), государственный храм, колесницу для размещения его изображения, все храмы в Риме и Италии обязаны были установить его статуи. Эти почести ставили Цезаря в один ряд с главными римскими богами (Юпитером, Марсом и Квирином) и означали фактическое введение царского культа, подобного тому, который существовал в эллинистических монархиях. Этот факт во многом спровоцировал заговор против Юлия Цезаря, приведший к его убийству заговорщиками 15 марта 44 года до н.э. Это примечательное совпадение впоследствии предостерегало последующих римских императоров от учреждения царского культа по греческому образцу. После своей смерти Юлий Цезарь был официально обожествлен Сенатом как Divus Julius.

С утверждением принципата начинается развитие и становление императорского культа, впоследствии утвердившегося в Римской империи, впрочем, в более умеренных формах, чем в эллинистических монархиях. Культ императора не получил государственного характера, зато, начиная со времен Августа, активно процветал и поддерживался властями как частный, муниципальный и провинциальный культ. Во времена Августа в провинциях храмы императорского культа посвящались dea Roma et Augustus – «богине Роме и Августу», то есть фактически самой Римской империи, персонифицированной в лице богини Ромы, и правящему императору[452]. Впоследствии императорский культ продолжал пользоваться популярностью в Римской империи, отчасти получив государственный характер. Так, государственным культом постепенно стало поклонение гению императора – мифологическому существу, носителю жизненной силы каждого человека, отчасти близкому к христианскому понятию ангела-хранителя. Эта форма культа воспринималась римской аристократией как особенно унизительная – гению своего хозяина и патрона в Риме традиционно поклонялись рабы и клиенты[453]. Тем не менее этот культ получил широкое распространение уже при Домициане, по ряду свидетельств бывшим одним из немногих римских императоров, претендовавших на прижизненное обожествление как dominus et deus, «господь и бог». Расцвет императорского культа при Домициане вызвал интенсивную христианскую полемику, ярко проявившуюся в Апокалипсисе и Евангелии от Иоанна. Официальным и общепринятым культ гения императора становится уже к концу II века н.э.

При Диоклетиане императорский культ в Риме получает новое развитие, во многом предвосхищающее его будущее в Византии. Диоклетиан, ставший императором в 284 году, смог на некоторое время остановить распад Римской империи, преодолев кризис III века н.э. Для упрощения управления империей он назначил своим соправителем Максимиана, дав ему титул августа. В 293