Ах, вот в чём дело! Пока я беседовал с Блэйком, Дэвид уже забрал для разговора с ним Исабель – понял Рауль.

– «Милая, а о чём с тобой говорили в нашем посольстве?» – спросил он Исабель.

– «Какой-то Ваш главный чиновник, кажется советник посольства, говорил со мной о тебе и о нашей свадьбе! Он объяснил мне, что несёт за тебя ответственность, как за гражданина Соединённых Штатов, временно находящегося на территории другого государства по обмену специалистами. Он спросил, серьёзные ли у меня намерения по поводу брака с тобой и отъезда в Аргентину. И я ответила, что серьёзней не бывает! Тогда он попросил меня заботиться о тебе и помогать тебе в твоей работе! И обещал помочь с документами. Вот и всё!» – сообщила Исабель.

– «Милая моя, а почему же ты какая-то грустная после этого?».

– «Да, сама не пойму, почему? Какой-то непонятный осадок остался. Что-то тут не так? Зачем ему было нужно со мной разговаривать? Молча помог бы с бумагами, и всё!».

– «Наверно боялся за мою дальнейшую судьбу?».

– «А ему, какое дело? Ведь ты же свободный человек!?».

– «Ну, да, да…» – чему-то про себя улыбнулся Рауль, помогая любимой сесть в автомобиль.

А тем временем полковник ВВС США Блэйк Гарри Рассел и капитан-лейтенант ВМС США Дэвид Эрл Корк вновь встретились в кабинете резидента ЦРУ в Мадриде, чтобы окончательно обсудить дело своего агента Рауля Хоакина Мендеса (Руди).

– «А Фернандо оказался толковым парнем. Вон сколько накрапал на Руди! Интересно, а не сводит ли он с ним счёты за… то избиение в парке Оэсте?» – спросил Блэйк Дэвида.

– «Да, нет, шеф. Я это учёл! Ничего такого, порочащего Руди он не наскрёб. Всё чисто, объективно. Из всего следует твёрдый вывод, что Руди и эта аргентинская студентка живут, как муж и жена. И, судя по всему, очень любят друг друга!» – успокоил Корк шефа.

– «Ну, хорошо! Пусть будет так! Дэвид, нам надо закончить досье на Руди и подготовить пространный доклад для резидентуры в Буэнос-Айресе о его деятельности здесь и о его способностях для работы там».

– «Да, шеф. Я уже обобщаю данные и набрасываю выводы. Через пару дней доложу Вам!».

– «Дэвид! А ведь теперь мы сможем умыть руки в части наших опасений. В случае чего, расхлёбывать это… будут другие, там… за океаном! А у нас досье на него полное. Мы, как бы предупреждали, А-а?!».

– «Да, сэр! Вы предугадали!».

– «Брось, Дэвид! Не я, а мы вместе! Кстати, об этом будет доложено в Лэнгли. И, я думаю, одновременно передать туда документы на представление Вас, Дэвид, на очередное звание! А-а?».

– «Спасибо, сэр! Хорошо бы!».

– «Тогда идите и напишите в докладной записке о наших с Вами успехах в работе с Руди!».

– «Есть, шеф! Разрешите идти?».

– «Да, идите!» – и Блэйк посмотрел вслед уходящему Дэвиду, мысленно пожалев его за так долго задерживаемое его повышение.

Через несколько дней Рауль получил из посольства США своё новое свидетельство о рождении, позволявшее теперь ему не только оформить брак с Исабель, но и документально и юридически подтвердить и укрепить свою давнюю легенду прикрытия.

А, укрепляя свою легенду, он невольно косвенно укреплял и легенду агента-влияния советской разведки в США Марты Дельгадо Санчес («Нефертити»).

И главный вклад Рауля Хоакина Мендеса по внедрению Марты в США заключался не столько в его соучастии в побеге и охране агента «Нефертити», сколько в характеристике Марты, данной им даже не ФБР, а резиденту ЦРУ в Мадриде.

Для американских аналитиков, как впрочем, и для советских, как говориться, «не было пророка в своём отечестве». Поэтому информации, полученной разведкой из внешних источников, почему-то доверяли больше, чем полученной от контрразведки внутри страны. Хотя в данном случае эти источники не противоречили друг другу, а, к счастью, дополняли друг друга.

И это было естественно, так как этим источником был один и тот же человек – Рауль Хоакин Мендес, на что американские аналитики не смогли обратить внимание, так как информация к ним шла по разным независимым каналам от ФБР и ЦРУ, без естественной ссылки на их источники.

Да и агенты ЦРУ в Гаване вскоре раскопали факты диссидентской деятельности Марты в столичном университете.

– «Ну, что же, когда с Кубы бегут интеллектуалы – нам на руку. И не только потому, что ослабляется режим Кастро, а прежде всего потому, что усиливается Америка! Поэтому я даю добро на допуск Марты Дельгадо Санчес в политических истеблишмент Соединённых Штатов!» – на основании донесений из штаб-квартиры ФБР, от резидентуры ЦРУ в Мадриде и агентов-нелегалов из Гаваны, подвёл итог обсуждения её кандидатуры директор ФБР Уильям Стил Сешнс после беседы с руководителем ЦРУ генералом Уильямом Хеджкоком Уэбстером.

Такое явление было не ново в высших кругах американских спецслужб.

Двум Уильямам не раз приходилось лично обсуждать кандидатуры некоторых перспективных кубино-американцев на допуск их в высший свет американского общества.

Несмотря на политический консерватизм и замкнутость кубино-американской общины, высокий образовательный уровень и экономический статус кубинских иммигрантов способствовал их сотрудничеству с американской деловой и политической элитой, и не только в Майами и во Флориде, но и на всей территории США.

В позапрошлом, 1989 году, первая женщина, гражданка США кубинского происхождения И. Рос-Летинен была избрана в Конгресс США.

Рауль, конечно, не знал, что в свою очередь рассказала Марта агентам ФБР о нём. Но в любом случае она строго придерживалась его легенды и говорила о нём только в восторженных и весьма уважительных тонах.

Теперь судьбы Марты и Рауля оказались связаны одной, невидимой им тонкой, но прочной ниточкой. Ибо провал одного из них автоматически наводил бы подозрение на другого. И наоборот, преданность одного из них стране пребывания также приводило бы к повышению доверия и к бывшему любовнику и соучастнику в побеге, и к снятию с него потенциального подозрения.

Уходить из-под слишком пристального внимания ФБР у Рауля уже был опыт. Ещё в Майами, когда он высказал пожелание выехать из США в Испанию, то понял, что тем самым снял с себя потенциальное подозрение федералов в шпионаже в пользу Кубы или СССР.

Эти американские «великодержавные шовинисты» наверняка сделали окончательный вывод. Раз я добровольно уезжаю из США, то какой смысл был тогда в моей засылке сюда? – решил тогда Рауль, тем несколько успокаивая себя.

А в Москве тем временем Гектора представили к первой в его жизни правительственной награде – ордену «Красной звезды» и досрочно присвоили воинское звание старший лейтенант.

Бороться за какие-либо награды и звания никогда не было его целью, в отличие от спортивных команд.