Особенно, когда его тело с помощью длинных и гибких ног реагировало на неожиданные толчки, оставаясь в равновесии.

– «Наверно, каратист?» – наклонилась к мужу, даже на сидении держащему её под руку, одна из близко сидящих дам преклонного возраста.

Супруг оглядел соперника и тактично уточнил:

– «Думаю, что это, скорее всего, бывший футболист. Вон как ногами держит равновесие!».

Платон краешками губ улыбнулся проницательному старику и продолжил балансирование, сохраняя равновесие.

– «А посмотри на кисти его рук!» – не согласилась жена.

На остановке, одна из женщин крикнула водителю, напомнив ему, что он везёт людей, а не дрова. Но тот пытался неуклюже оправдаться, что ему, мол, мешают другие водители.

– «Запомни! У нас, в Москве, кто врёт, тот долго не живёт!» – пояснил Платон водителю.

– «Так у нас… правостороннее движение! Кто прав, того и сторона!» – в пику писателю вывернулся видимо представитель бывшей житницы СССР.

При этом он почему-то ожесточённо жестикулировал. Можно было даже подумать, что в его случае этот глагол происходит от существительного жесть, а не жест.

Неожиданно настоящая «жесть» случилась и в НИИ, дочернею организацией которого являлось ООО «Де-ка». Молодой, но ранний бухгалтер Максим Николаевич Карасёв, ведущий и их ООО, неожиданно для всех оказался тривиальным жуликом, умудрявшимся периодически уводить со счетов своих организаций не малые денежные средства, а иногда и просто подделывая подписи в липовых ведомостях на зарплату.

А удалось это выявить совершенно случайно. Ольга Михайловна Лопатина как-то раз спросила Надежду Сергеевну Павлову, почему зарплата той стала больше, чем у неё самой? На что та удивлённо ответила, что её зарплата не меняется уже много лет.

Проведённая после этого разборка и расследование и выявили, мягко говоря, злоупотребления их бухгалтера-вора.

Максим Карасёв был молодым человеком лет под тридцать, аморфной внешности без признаков мужской сексуальности и похожий на педика, с забавно трясущейся головой в такт ставящей подпись его же шаловливой правой руке. Видно было, что он это делает по привычке, наверно подделав до этого далеко не одну подпись.

А на более поздний вопрос Платона, по поводу его якобы работы в ООО «Де-ка», на его фиктивное оформление сотрудником этой организации, покрасневший Максим попытался неуклюже оправдаться:

– «Я дал маху!».

– «А ты, что, голубой?» – припёр тогда нахала к стенке писатель.

Да, в этом счастливом для него, 2013-ом году, Платон Петрович Кочет, стал, наконец, писателем, то есть признанным поэтом и прозаиком.

Периодические посещения им семинаров детских писателей под руководством Владимира Дмитриевича Майорова, и литературной студии «Вешняки» под руководством Виктора Александровича Синельникова, услышанное там в свой адрес и хвалебное и критическое, в итоге и привели его к выводу – начать публиковаться.

А подробный совет, данный ему по телефону руководителем отдела прозы журнала «Наш современник» Евгением Васильевичем Шишкиным, привёл Платона к окончательному решению – начать это пока лишь за свой счёт, что он вскоре и сделал, оказавшись в альманахе «Литературная республика» и в трёх номерах журнала «Российская литература».

Более того, Московская городская организация Союза писателей России соблазнила его ещё и участием в нескольких конкурсных книгах, но издаваемых ею за счёт авторов. И уже со своими первыми публикациями Платон Кочет оказался в числе лучших конкурсантов.

Так что этот 2013 год оказался для него не только плодотворным, удачным и счастливым, но переломным.

Успев вовремя закончить все дачные дела, он приступил к завершающей стадии сочинения о судьбе своего самого старшего сына-разведчика.

Видимо самим небесам, космическому разуму, или информационному полю Земли было угодно это его деяние. Ибо добытая им информация, его идеи и придумки каким-то чудесным образом появлялись вовремя и оказывались на своём месте, гармонично сочетаясь с раннее им написанным.

И вот он, наконец, поставил последнюю точку в своём романе о сыне-разведчике. Распечатав текст на принтере своего компьютера, он отнёс его в редакцию уважаемого им журнала «Знамя», подумав при этом:

А интересно: напечатают меня, в конце концов, или нет? Наступит ли хоть теперь мой «Звёздный час», или мне придётся бросить писательское творчество и возвратиться к своим прежним делам и увлечениям? – рассуждал Платон.

Вот тогда-то, наверно, и произойдёт настоящее возвращение блудного сына! Возвращение блудного сына, кого? Меня? Я стал писателем – учителем, а мой старший сын был выпущен из аргентинской тюрьмы, но не вернулся на родину. Так кто из нас блудный сын, и куда он возвратился? – продолжал рассуждения писатель.

И Платона вдруг осенило. Ведь блудный сын – это, скорее всего не его самый старший сын, вышедший из аргентинской тюрьмы в нормальную жизнь, а он сам – вернувшийся к, предначертанной ему судьбой, жизни.

Да! Как ни крути, а всё всегда возвращается на круги своя! – заключил писатель.

А вообще-то получилось так, что в итоге, вопреки юношескому максимализму и нонконформизму, направившему Платона по своему пути развития, жизнь всё же повернула его на путь истинный, начертанный ему его судьбой, генами предков, и он, как ранее заблудший, возвратился на свою стезю, став писателем и, как его древний египетский предок – Учителем!