Вторым событием стала кража картины «Мона Лиза» из Лувра в 1910 г., бесконечная сага о попытках правоохранительных органов вернуть ее обратно, затем история возвращения картины и судебный процесс. Конечно же, в газетах упоминалась улыбка: профессиональные репортеры, освещавшие кражу, не упускали возможности об этом упомянуть. История кражи обсуждалась несколько лет – вполне достаточно, чтобы прочно закрепить историю про улыбку в сознании людей. Об этом очень много писали. Даже статья, вышедшая в 1914 г. и рассказывающая об окончательном приговоре похитителю, заканчивается смешным заключением о том, что «он слушал приговор с улыбкой, похожей на загадочную улыбку Моны Лизы»{252}. Журналисту надо было обязательно затронуть тему улыбки в своей статье.

Согласно данным ProQuest, поисковой системы для англоязычных публикаций, количество ссылок на Мону Лизу в период с 1915 по 1925 г. (после того, как разрешилась история с ее кражей) было в 20 раз больше, чем в период с 1899 по 1909 г. – до того, как в 1910 г. произошли эти события. Эффект от освещения этих событий в 1910–1914 гг. в печати сохранился и на сегодняшний день, усилившись благодаря СМИ и обратной реакции на пересказы истории об улыбке. Постоянные упоминания в новостях и пародии на картину продолжаются и поныне. События 1910 г. позабыты большинством людей (если они вообще о них слышали), но приукрашенная история про улыбку – нет; таким образом, события 1910 гг. служат веской причиной той удивительной ценности, которую «Мона Лиза» имеет сегодня.

Также и новости, которые, вероятнее всего, будут передаваться в неофициальных беседах, в свою очередь, будут больше способствовать распространению идей. Сухой аналитический взгляд экспертов на национальную экономику вряд ли разойдется по «сарафанному радио». И наоборот, новости о том, что на фондовом рынке или рынке жилья внезапно что-то произошло, имеют намного больше шансов быть растиражированными. Разумеется, иногда новости об изменениях на рынке сопровождаются мнением экспертов, но они редко бывают настолько интересными, чтобы стать основной темой для «сарафанного радио». Такое распространение как положительных, так и отрицательных новостей играет большую роль в надувании спекулятивных пузырей, а важность обсуждаемого события зависит о того, насколько вероятно, что его обсуждение приведет к образованию пузыря. Так, например, опасения по поводу широкомасштабных проблем с компьютерами в начале нового 2000 г. из-за так называемой «проблемы 2000» (Y2K) стали классическим примером передающейся из уст в уста истории – из-за того, что она ассоциировалась одновременно со всеобщей любовью к компьютерам и наступлением нового тысячелетия. Так, несмотря на то что опасения оказались совершенно беспочвенными, эта история оказала огромное влияние на рынки по сравнению с другими менее яркими событиями.

Одной из причин, по которой распространение идей иногда происходит очень быстро и общественное мнение резко меняется, является то, что эти идеи уже существуют в нашей голове. В нашем рассудке уживаются даже противоречивые мысли, и любые изменения в доказательной базе или во внимании со стороны общественности могут неожиданно выдвинуть на передний план неоспоримое мнение, которое будет противоречить имеющемуся. Например, люди в большинстве своем полагают, что ситуацию на фондовом рынке нельзя спрогнозировать и что выбирать время для операций на рынке бесполезно. Но они также полагают (как мы видели в главе 4), что даже если фондовый рынок рухнет, то он обязательно вернется к прежнему состоянию. Подобные взгляды явно нелогичны.

Объяснить способность людей одновременно придерживаться столь противоречивых взглядов можно их убежденностью в том, что то или другое мнение было подтверждено экспертами. Довольно часто при констатации некоторых фактов люди ссылаются на неведомого «кого-то» и заявляют: «Они говорят, что…». Когда доверие к рассказанной истории основывается на вымышленном авторитетном мнении, и возникают противоречия.

Иногда истории расходятся даже тогда, когда за ними и вовсе не стоят какие-либо компетентные источники. Приходится слышать снова и снова, например, как «говорят», что большинство людей использует лишь 10 % возможностей головного мозга – миф, уходящий корнями в XIX в., когда неврологическая наука была, очевидно, не в состоянии ни подтвердить, ни опровергнуть данный факт. «Говорят» также, что рождаемость в Нью-Йорке подскочила через девять месяцев после того, как в 1965 г. его жители остались на некоторое время без электричества и им нечем было заняться: на самом деле не было никакого скачка в рождаемости{253}. Также «говорят» о том, что было очень много суицидов в период кризиса 1919 г., однако на самом деле этого не было{254}. Истории, которые подходят для бесед или упоминания в СМИ, часто не имеют ничего общего с реальными событиями. Учитывая тенденцию приписывать мнения реальным или вымышленным экспертам, люди не придают значения тому, что у них появляются абсолютно противоречивые суждения. Возникает желание «получить бесплатно», а именно предположить, что эксперты продумали имеющиеся противоречивые взгляды, и в результате допустить то, что эксперты знают, почему на самом деле эти взгляды непротиворечивы. Правда, иногда теории, кажущиеся на первый взгляд противоречивыми, в действительности таковыми не являются. Исходя из этого, можно сделать следующий шаг и предположить, что эксперты, если их попросить, могут оправдать большинство из кажущихся противоречий.

Составить мнение о загадочной сфере инвестиций людям мешают плохо продуманные идеи, которые могут быть обоюдно противоречивыми или, по крайней мере, не иметь под собой толкового анализа. Сделать вывод о том, как эти идеи пригодятся в принятии инвестиционных решений, довольно трудно.

Поскольку в головах людей могут сосуществовать противоречивые мнения, у многих из них отсутствует преданность большинству своих взглядов. Следовательно, нет оснований слишком доверять устоявшемуся мнению инвесторов о том, что рынок обязательно вернется на свои прежние позиции после краха, поскольку в условиях подлинного краха на первый план выходят другие, противоречивые мнения, которые оправдают отсутствие у рынка эластичности. И инвесторы тогда уже будут реагировать совсем не так, как это виделось раньше.

Мозг человека устроен таким образом, что, по сути, он может одномоментно сознательно фокусировать внимание лишь на одном объекте, но также может быстро переходить с одного объекта на другой. Получаемый нами сенсорный опыт при взаимодействии с окружающей средой очень сложен, но мозгу удается отфильтровать всю эту сложность, чтобы определить смысл текущего момента – интерпретацию того, что сейчас наиболее важно, – и последовательность мыслей, связанных с этой интерпретацией. Так, например, у человека, сидящего в аэропорту в ожидании посадки на рейс, внимание будет постоянно возвращаться к теме «ожидание посадки» и организовывать все мысли и наблюдения вокруг нее, так как если бы это был самый важный момент текущей реальности. Он не изучает узоры на ковре или пятна грязи на стекле, а также не размышляет по поводу шрифта букв на информационном табло, чем, в принципе, мог было заняться. Все эти детали, как правило, за пределами нашего сознания, даже когда мы получаем и обрабатываем сенсорную информацию, поступающую от них.