— Для чего он записал это?

— Возможно, для того, чтобы здесь собралось достаточно людей к моменту, когда появятся полицейские. Андзаи исчез задолго до полицейского налета. Он приказал своим людям драться до смерти, а женщинам и детям — отравиться. Погибло свыше пятидесяти человек.

— А ему самому удалось ускользнуть?

— Годом позже Андзаи обнаружили во Вьетнаме, он пристроился священником в церковь.

Ямада кивнул на следы пожара.

— Похоже, что они пытались уничтожить все, что только могли.

— Но они использовали неправильное топливо. — Ивата понюхал стены. — Видите эти отметины? Чтобы разгореться, огню потребовалось немало времени, а это значит, что они не пользовались бензином. Потому все, что загорелось, вытащить из огня не составляло труда.

— Будем надеяться, что в документах остались хоть какие-то сведения о Кейко Симидзу или ее девочке.

Они принялись разбирать шкафы с документами в поисках личных досье. Многие папки были уничтожены огнем, но несколько сотен уцелело. В папках содержалась информация о членах секты от анкетных данных до деликатных подробностей. Состояние их банковских счетов. Длина пенисов. Судимости. Тайные страхи, признания и извращения. В каждой папке лежал небольшой поляроидный снимок. Молодые, старые, мужчины, женщины. И в каждом лице — подобострастие, покорность, надежда.

Ивата открыл одну папку и стал читать вслух:

— «Дзюнъити Андо, 206:F — во время групповых занятий признался в сексуальном контакте с собственной сестрой». Зачем им нужно было это записывать?

— Давление. Они использовали искренность членов секты как терапевтический прием и, располагая таким образом нужной информацией, уже требовали от них значительных «пожертвований». Кроме того, это гарантировало, что члены секты никогда не покинут ее из страха разоблачения.

Ивата отложил в сторону одну папку и поднял следующую. Оба полицейских пытались хотя бы немного размяться и согреться — они работали уже целый день.

Почти стемнело, когда Ямада, глядя на своего напарника широко раскрытыми глазами, наконец произнес:

— Ивата, кажется, есть.

— Вы уверены?

— 1137:H, Кейко Симидзу. Да, это она. — Он еще раз посмотрел Ивате прямо в глаза. — У нее был ребенок… О, черт!

— Что такое?

— Имя маленькой девочки — Мидори Андзаи. Я думаю, что она была дочерью лидера культа. Согласно нашим данным, они не были женаты. Возможно, она не была наложницей. Непонятно, по какой причине, но она была увезена из лагеря, а затем отлучена от секты. Через несколько месяцев Кейко вернулась за Мидори и «похитила» ее из поместья.

— Но если Андзаи хотел, чтобы Кейко ушла, почему он оставил здесь ребенка?

— Он был лидером культа. Не знаю, насколько часто он мог или хотел общаться с ребенком. В таких лагерях дети живут повсюду. Часто их забирают от матерей в раннем возрасте, отдают на воспитание другим женщинам, им меняют имена — иногда бывало так, что участники секты уже не помнили, кто был родителем ребенка. Возможно, Мидори воспитывалась именно таким образом. Как бы то ни было, очевидно, что Кейко любила ее. Она вернулась за ней, несмотря на серьезный риск.

Ивата посмотрел через дыру в потолке на холодное пурпурное небо. Он вспомнил, как часами напролет глядел на дорогу в ожидании матери. Она придет. Кеи обещал.

— Ивата?

— Да.

— Судя по всему, после побега Кейко и Мидори приходилось опираться только на свои собственные силы. Возможно, их пугал мир вокруг. Поместье, хотя и таило секреты, было, по крайней мере, хорошо им знакомо. Мир снаружи не предлагал им никакой защиты. В нем ни лиц друзей, ни вообще ничего знакомого. Возможно, что к этому моменту Кейко приходилось так часто сталкиваться с сексуальным насилием, что она потеряла всякую чувствительность. Не исключено, что она выживала за пределами культа с помощью проституции — а может быть, вовлекала в нее и дочь. Они вели слишком непредсказуемую жизнь, бедствовали, и в какой-то момент Кейко просто сломалась.

— А она не могла вернуться к отцу в Нагасаки?

— Отчуждение от семьи — довольно распространенная вещь. Многие из тех, кто подпадает под влияние культа, уже не восстанавливаются. После того как вам промыли мозги, вы порой просто не в состоянии вернуться к нормальной жизни. Кроме того, кто знает, какие отношения у них были?

Ивата посмотрел на фотографию Андзаи, висевшую на стене. Под портретом он увидел изображение черного солнца.

— Ну-ка, передайте ее мне!

Ямада протянул Ивате фотографию в рамке. Она наполовину сгорела, однако изображение на ее левой части было вполне отчетливым. Такаси Андзаи в черной церемониальной одежде, а рядом с ним — молодой человек со знакомым лицом и одетый намного более скромно.

— Это его старший сын, — сказал Ямада. — И, судя по всему, любимчик — Акира Андзаи.

На плече у Акиры лежала мускулистая рука третьего человека. Его лица было почти не видно, но на руке человека висела маска, которую Ивата уже видел раньше. Ивата закрыл глаза и воскресил в памяти слова:

Хак к-ас. Иик.

— Сукин сын. — Ивата постучал по фотографии. — Это он. На голове у человека, напавшего на меня в клубе, была эта маска. Это убийца!

— Это мог быть личный шаман Андзаи. Мы знаем не все, но из того, что я успел изучить, эта должность означала нечто среднее между личным охранником и доверенным слугой. Этот человек был готов умереть за него.

Ивату шатало.

— Мне не стоило самому лезть через стену.

— Уж это точно. — Ямада положил ему руку на плечо. — И что вы собираетесь делать дальше?

Ивата похлопал себя по лицу и закивал головой.

— Мидори Андзаи! Мы должны найти ее. Ей грозит неминуемая опасность.

— Тогда нам лучше действовать незамедлительно. Ивата и Ямада покинули церковь и вернулись к стене. У того места, где Ямада порезался, уже собралась стайка ворон. Они клевали кровавый снег и нарушали морозную тишину стуком когтей.

«Исудзу» на полной скорости гнал по пригородам Токио, словно черный пинбольный шарик. Вокруг как грибы повылезали небоскребы. Темное грозовое облако жалось к горизонту. Несмотря на то что лодыжка Иваты, давившая на педаль, пульсировала от напряжения, больше из двигателя он выжать не мог.

Зазвонил телефон.

— Хатанака, говори быстро, батарейка садится.

— Я нашел его!

— Ты о чем? Кого — его?

— Приезжайте в Сибую, немедленно! Комната четыре, девятый этаж.

— Скоро буду! Не пускай в комнату никого другого. Ты понял?!

— Да.