Все остальные убиты. Спустя десять лет молитвы Анны услышаны, и ее враги один за другим уходят в могилу. Еще немного, и она переживет их всех. Ктото из близких Анне людей взял на себя роль провидения. Разве ей от этого легче? Прав был Ленский, как всегда, прав. Анна внимательно смотрела, как девчушка ставит три свечи и бормочет чтото. И плачет. Захотелось вдруг подойти к ней и сказать: «Не делай этого. Не надо». Анна уже сделал шаг в сторону девушки, но потом опомнилась и остановилась. А вдруг у нее и в самом деле умер ктото из близких? Не стоит.

И Анна поставила четыре свечи за упокой. Четвертый был Дэн. Ленский както давно сказал, что не верит в Бога.

«Простите меня, простите. Ваня, Андрей, Света… Дэн, прости. Я слишком сильно хотела, чтобы вы умерли. И ты, Дэн. Лучшее, что я могла для тебя сделать, – это убить. Потому что отпустить не хотела, но и жить с тобой больше не могла. Прости… Что дальше? Ято еще жива! И последнее дело надо закончить. Узнать правду и спасти Ольгу».

Она вернулась к киоску, где высохшая старушка в темном платке торговала свечами и иконками, и спросила:

– За здравие можно упомянуть?

– Кого, детка?

– Рабу Божию Ольгу.

– Заболела али как? – участливо спросила старушка.

– Заболела.

– Простую или заказную?

– Заказную, бабушка. Вот деньги.

– Да ты много, детка, даешь!

– Возьмите. Я хочу, чтобы она жила. Теперь хочу этого.

– Что ж, дело Божие. На строительство храма, значит, пойдет, а родственницу твою батюшка помянет в своих молитвах. Ступай себе с Богом, детка, все будет хорошо.

Вздохнув с облегчением, Анна вышла из церкви. Лучше поздно, чем никогда. Надо иметь мужество признать свои ошибки. Все зло, которое ты желаешь другим, обязательно возвращается к тебе же. Анна знала, что надо делать.

Мимо проходили две нарядно одетые девушки, и она поймала их сочувствующие взгляды. Дотронулась пальцем до щеки: мокрая. А дождя на улице нет. Оказывается, она плачет…

…Часа через полтора Анна приехала домой. На кухне сидел один Стас, он испуганно посмотрела на нее и хотел было чтото сказать, но она его оборвала: «Потом, Стас, потом». Анна не стала ужинать, сделала себе крепкий кофе и поднялась наверх. Номер домашнего телефона Ольги Калининской нашелся в старой записной книжке, которую Анна засунула в чемодан, а его спрятала на антресоли. Этот чемодан был единственной вещью, которую она привезла сюда из комнаты с видом на огни, когда стала здесь жить. Увы, Ольги по старому адресу не оказалось. Десять лет прошло! Но зато Анна нашла в книжке домашний телефон ее матери. Та подсказала номер, по которому надо звонить ее дочери.

К телефону подошла сама Ольга, Анна услышала ее милый голосок:

– Алло? Говорите?

– Оля, здравствуй.

– Кто это? Ой, не узнаю совсем! Ктото будет богатым!

– Это Анна. Австрийская. Ты меня еще помнишь? – Анна замерла: наступила краткая пауза. Как отреагирует Ольга?

А та вдруг затараторила:

– Ой, Анечка, как хорошо, что ты позвонила! Наконецто! А как ты телефон узнала? Мы в новую квартиру переехали… Ой, да что это я! Конечно, тебе мама сказала… Совсем ты на меня обиделась! Не звонила и не заходила, а я все думаю: как нашей Анечке повезло! Так хорошо устроилась! Богатая и счастливая, наверное! Ты же у нас такая умница, красавица! Кому, как не тебе! А я еще про богатство говорю! Ой, да ты у нас и так самаясамая!

Анна даже растерялась. Впечатление такое, что они расстались от силы пару месяцев назад, причем лучшими подругами, а не врагами на всю жизнь. Что не было двух безобразных скандалов, устроенных Анной в офисе «Северного сияния», Ольгиных слез по этому поводу, смерти Андрея Юсупова. Ольга продолжала рассыпаться в комплиментах. Наконец Анна ее оборвала:

– Ты знаешь, что Андрея убили?

Тут Ольга всхлипнула и заговорила так же быстро, но уже в другом, минорном тоне:

– Ой, Анечка, конечно, знаю! Андрюшенька умер, как же так? Что же будет, где я найду другую такую работу, куда теперь податься? И Васенька еще маленький, а Паша так мало зарабатывает! Я думала в Израиль уехать, но разве Света меня возьмет?

– Свету вчера убили.

– Как? И ее?! Изза денег, да? Аня? Я говорила Андрюше, чтобы продавал квартиру через агентство, и дачу тоже. Только проверенным людям, уж лучше комиссионные заплатить! А он меня не послушал… Ах, Светочка, Светочка! А я думаю: что это она мне не звонит? Вчера обещала позвонить, и все нет и нет. Я уж сама звонила, да у нее на квартире телефон не отвечает. И Тамары Григорьевны нет… Ох, Анечка, как же так? Что же со мной теперь будет? И с Васенькой? Она ведь ему не чужая. Светочка.

– Что ты болтаешь? Какое отношение Света Юсупова имеет к твоему сыну? То есть имела.

Ольга осеклась, но потом затараторила:

– Как же! Она ж ему крестная мать! У нее своих детей все равно не будет, все моему сыну должно было отойти.

– Это с какой же стати?

– Так мы же с Андрюшей… Ой, ты не знала?

– Что?!

Анна не верила своим ушам. Ольга вдруг заговорила совсем подругому, жестко и без причитаний:

– Что слышала. Это его сын.

– Оля!

– Что – Оля?

– И давно вы с ним?

– Давно. Еще при тебе. Жить както надо. Да, мой Пашка хороший человек, но такой тюфяк! Только бы на диване лежать да телевизор смотреть. А денег как не было, так и нет. Я терпела, пока не поняла, что если кто и добьется чегото в жизни, то не он, а я. А тут Юсупов под руку подвернулся. Разве я могла упустить такой шанс? Разводиться он не хотел: сначала у жены отец был богатый, потом родственники в Израиле объявились, опять же богатые. И у меня муж. Хорошее прикрытие. Светлана так ничего и не поняла.

– И тебе меня не жалко было?

– Жалко. Но мне пришлось на когото перевести стрелки, тогда Светлана начала чтото подозревать. У меня не было выбора. И должность я не могла получить через твою голову. Но ты же выкрутилась? Я знала, что ты выкрутишься: ты красивее, умнее, ты можешь одна, а у меня в жизни был только этот единственный шанс.

– Оля, Оля! Как же ты собиралась ехать вместе с ней в Израиль? А там что? Признаться в том, что твой ребенок от ее законного мужа и вы столько лет бедную дурочку за нос водили? И за это она должна была оформить на него наследство?

– У нее все равно никогда не будет детей. Я бы придумала чтонибудь, лишь бы уехать вместе с ней. А что теперь? Аня?

– Какнибудь образуется.

– Ну не зря же ты позвонила, тебе меня жалко, наверное. Знаешь, ты всегда была добрая. Я слушала твои песни и гордилась, что у меня такая подруга!

– Была.