Отец Тацуо, Сэйтаро, сблизился в Токио со студентами, участвовавшими в левом движении, но враждебная левая группировка, ошибочно решив, что Сэйтаро был членом той группы, напала на него. От удара железной трубой по голове он скончался.

— В газетах сообщили, что причина смерти отца — внутренняя вражда в среде радикалов, и похороны превратились в печальное зрелище. Люди, связанные с «Гинга», твёрдо уверовали в то, что отец участвовал в ультралевой организации, и не хотели иметь к нему никакого отношения. Правда, выходное пособие они выплатили, но отношение ко мне со стороны компании было весьма прохладным. Одного из преступников поймали, и выяснилось, что отец был никак не связан с радикалами. Но не так-то легко очистить однажды опороченное имя. После того как преступник повесился в камере предварительного заключения, я очень злился и страдал, не зная, что делать. Именно в это время студенты, о которых заботился отец, пришли ко мне. Они искренне извинялись и сожалели о смерти отца. Пока я говорил с ними, ещё больше возненавидел тех, кто убил его.

Акуцу пришёл к выводу, что источник неприятного чувства, которое он испытал только что, крылся в том, как тщательно его собеседник подбирает слова и насколько убедительно строит свой рассказ. Ещё до того, как он услышал его продолжение, ему было понятно, что Тацуо после случая с отцом выбрал путь активиста.

— У меня был брат Мицуо, младше на два года, но он никогда не выказывал свой гнев. Окончив колледж кройки и шитья, начал учиться портновскому делу в Киото. Скромно жил с мамой, в двадцать четыре года женился, а в следующем году родился Тосия.

Акуцу сразу уточнил иероглифы в имени Мицуо и записал его.

— Я практически перестал ходить в университет, переехал в Токио и начал жить бок о бок с единомышленниками. Мы верили, что уничтожение врага является необходимым фактором для совершения революции. То есть «использование точечного насилия» для «справедливой мести». На самом деле композиция, которая связывает справедливость и насилие, является уменьшенной копией войны. По мере того как становилось больше жертв, ненависть усиливалась, а чувства у обеих сторон притуплялись. То, что происходило в то время между нами, было не внутренним конфликтом, а «борьбой с антиреволюционной группой».

По тому, как и что говорил сейчас Тацуо, его предыдущее молчание казалось ложью. Каждый раз, когда под антиимпериалистическими лозунгами совершалась атака на врага, об этом сообщалось в различных печатных органах, и они гордились своими военными успехами. Изготавливали бомбу для кого-то, чьего лица даже не видели; нацеливались на кого-то, чьё имя даже не знали… Тацуо говорил, что когда не было никакого движения, им овладевало беспокойство.

— Втроём мы объединились в одну группу и действовали вместе. Что касается людей в другой группе, их связь была настолько непрочной, что они даже не все имена друг друга знали. Однажды, для того чтобы уничтожить одного вражеского пособника, собрались шесть человек из обеих групп. Мужчина — думаю, примерно сорок лет ему было — направлялся в общественную баню; его настигли на дороге. Он начал отчаянно умолять: «Вы ошиблись», «У меня маленький ребёнок» и так далее. Мы заранее решили, поскольку он просто сочувствовал врагу, наказать его лишь слегка, скорее напугать. Однако, когда один из нашей группы собирался схватить этого мужчину сзади, кто-то из другой группы внезапно ударил его ломом по голове. Мужчина не двигался, и стало ясно, что он умер.

Тацуо соединил руки и большими пальцами надавил на брови. По выражению его искажённого лица было видно, что он борется с раскаянием.

— За год с небольшим я несколько раз принимал участие в акциях, но это было впервые, когда у меня на глазах погиб человек. Раздался женский крик, и мы, бросив мужчину, сбежали. После этого я стал проводить параллель между тем человеком и отцом, и для меня начались мучительные дни. Я стал думать, что, возможно, веду жизнь, которую тот никогда мне не пожелал бы, что я предаю его. На следующий день в утреннем выпуске было подтверждено, что тот человек умер. Вот уж действительно, «бомба взорвалась случайно»…

— Был убит непричастный человек, не так ли?

— Да… Постепенно я стал отдаляться от организации. Но если б остался в стране, меня постоянно привлекали бы к участию в нападениях, а отказываясь, я был бы вынужден заниматься самопорицанием. Поэтому решил перебраться за границу и привести мысли в порядок. Постоянной работы не было, и в течение нескольких лет я подрабатывал, курсируя между Европой и Киото.

— С какого года вы живёте в Англии?

— С восьмидесятого.

— Почему Англия?

— Я понял, что революцию развернуть не получится, а от насилия ужасно устал. Я заинтересовался социал-демократией. Но, когда попал в Англию, мне стало казаться, что я очутился в ловушке и задыхаюсь в ней. Акуцу-сан, вам знакомо выражение «британская болезнь»?

Акуцу вспомнил «голландскую болезнь», о которой говорил Колин, и, подумав, что это примерно одно и то же, неопределённо кивнул.

— После войны Англия пыталась воплотить в жизнь идеальную экономическую модель. Так называемая модель «от колыбели до могилы». Однако после середины шестидесятых годов из-за увеличения расходов на социальное обеспечение начались финансовые затруднения, а вследствие политики промышленного протекционизма снизилась международная конкурентоспособность. Прокатилась волна забастовок, и во второй половине семидесятых годов на улицах Лондона были навалены мешки с мусором и картонные коробки, которые никто не убирал. Некогда великая Британская империя в погоне за счастьем для народа погрузилась в болото. Проще говоря, это и есть «британская болезнь».

Тут Тацуо, чтобы прочистить горло, откашлялся.

— Увидев всё это, я был ужасно шокирован. Тогда ещё молодому, мне стало понятно, что люди, когда они удовлетворены, обладают свойством портиться. Дело в том, что они изначально не созданы для того, чтобы быть удовлетворёнными. Я безответственно приветствовал сталинский социализм в одной отдельно взятой стране, но теперь осознал, что это не так просто. До тех пор, пока существуют потребности, равенство не может быть основным приоритетом.

Видимо, за долгие годы у Тацуо накопилось огромное количество мыслей, которые сейчас безудержно вырывались наружу, и он говорил не умолкая.

— Появление Тэтчер было неизбежно, но эту хирургическую операцию сопровождали огромные побочные эффекты. Приватизация вызвала ослабление профсоюзов. Чтобы устранить раковую опухоль под названием «британская болезнь», Тэтчер удалила в стране корень зла, и благодаря смягчению регулирования в финансовой сфере в лондонский Сити хлынул иностранный капитал. Но, с другой стороны, из-за закрытия угольных шахт и упадка в производственных отраслях произошло сокращение региональной экономики. Кроме того, в ситуации, когда никак не получалось выкарабкаться из экономического застоя, разгорелся фолклендский конфликт.

Он начался в марте 1982 года, когда морской флот Аргентины вернулся в порт на Фолклендских островах, принадлежащих Британии, и без предупреждения высадил десант гражданских лиц. На какое-то время аргентинские войска взяли острова под контроль, но британской армии понадобилось всего лишь около трёх недель, чтобы вернуть острова обратно. В середине июня аргентинские войска были вынуждены капитулировать. Эта победа вернула народу давно забытое чувство гордости за страну как за морскую державу и способствовала тому, что занявшая решительную позицию по защите своих территорий Тэтчер была признана лидером нации.