На улице опять моросил дождь. Недавние узники, обретшие наконец свободу, неловко потоптались и стали прощаться. «Нет, стойте, – воскликнул вдруг Николай. – Так не годится – что мы, как чужие?»

Глаза его лихорадочно блестели, он был взволнован и возбужден. Что-то ликовало у него внутри, ему хотелось громко говорить, делиться радостью, смеяться. Проверка… – вертелось в голове. – Кончено, я прошел проверку!

Он оглядел компаньонов, которые, очевидно, не могли разделить его чувств в полной мере, и пояснил в ответ на удивленный взгляд Елизаветы: – «Нет, ну так же нельзя! Такое вместе пережили – и разбежимся, как ни в чем ни бывало? Предлагаю вечером в ресторан – нужно отметить, выпить за удачу».

Фрэнк поддержал идею, и Лиза, поколебавшись, тоже пообещала быть, если не случится ничего непредвиденного. На этом они и расстались, обменявшись телефонами, и отправились каждый своей дорогой. Мужчины пошли в гостиницу, высившуюся неподалеку, а Елизавета – к стоянке такси, где скучали без дела несколько ветхих машин.

Все это время Фролов с Толяном сидели в своей «девятке», не сводя глаз с милицейского здания. Бинокль оказался не нужен – происходящее было видно и так. Когда Тимофей вышел вместе с майором, водитель завел было мотор, но остался на месте с молчаливого одобрения Александра. «Смотри-ка, разделились, – сказал он задумчиво. – У него дела, и у нее свои делишки. Эти небось за ‘Тойотой’ погнали, а твоя не с ними – значит есть причина».

«Есть, есть, – пробормотал Фролов. – Когда она что-то хочет, все по ней бывает, так или иначе. Значит не хочет – то есть, неспроста».

Его мучили раскаяние и зудящее нетерпение. Елизавета была тут, рядом, он любил ее сильнее, чем прежде, но все, связанное с ней, оставалось совершенно необъяснимым. Хозяин черного джипа перестал его заботить, дело было сложнее и тоньше. Он перебирал в голове версии, одна причудливее другой, представляя Бестужеву то авантюристкой, то несчастной жертвой, но понимал, что все это пустое, а разгадка по-прежнему далека. Напарник молчал и не лез с разговором, дождь постукивал по крыше в такт беспокойным мыслям, и, казалось, ожидание не закончится никогда, как и непогода, сделавшая мир безрадостно-серым.

«Вот они!» – воскликнул вдруг Толян, и Фролов очнулся, разом позабыв, о чем размышлял. Наступало время решающих действий – он чувствовал это всей кожей. «Так, машины у них нет, – приговаривал водитель. – Ловить будут тачку или в гостиницу вместе пойдут. Да я не в том смысле, – успокоил он вздрогнувшего Александра, – так, посидеть, горячего съесть. Нет, смотри, одна пошла, к таксерам. Сейчас мы ей аккуратненько на хвост…»

Они без всяких приключений «довели» медлительное такси до въезда во двор знакомой уже многоэтажки, где Елизавета вышла и направилась к дому. «Смотри, опять к нему приехала, – сказал Толян со значением. – Это получается что? Это получается… Эй, ты куда?» – но Фролов уже его не слышал. Что-то сдвинулось в нем, какой-то предохранитель ярко полыхнул короткой вспышкой, и он, неожиданно для себя самого, понял вдруг, что не может больше терпеть. Распахнув дверь, он выскочил из машины и побежал за своей любовницей, крича отчаянно: – «Лиза, Лиза!» – не представляя еще, что он ей скажет и как объяснит свое внезапное появление.

Елизавета не сразу поняла, что кричат именно ей. Фролов успел подбежать почти вплотную, когда она вдруг обернулась и уставилась на него широко раскрытыми глазами. «Привет, – выдохнул запыхавшийся Александр, глядя снизу-вверх, как покорный пес. – Послушай, Лиза…»

«Ты!? – перебила она, и он тут же сконфуженно стих. – А ты откуда здесь взялся? Погоди, погоди, – она строго погрозила пальцем, видя, что Фролов намеревается что-то сказать. – Таких случайностей быть не может. Я, конечно, чувствую себя дурой все последние дни, но ведь не до такой же степени. Значит, ты все время за мной следил?»

«Но я же – чтобы понять, – пробормотал Александр, отчего-то ощущая безмерную вину. – Я ж не знал, что происходит: ни звонка, ни привета. Ты исчезла – и все, конец».

«Так-так-так, – Елизавета, не слушая его, быстро прикидывала что-то в голове. – Значит и в Москве – тоже твоих рук дело? А как же этот, жених? Вы что с ним, заодно? Отвечай!»

«С кем заодно? – перепугался Фролов. – У тебя что, жених? Этот, что ли, на джипе?»

«Ну да, на джипе, а может уже и без джипа, – вздохнула она, отведя глаза в сторону. – Может уже и не жених… Да нет, куда вам спеться, вы ж разные совсем. Тоже мне, следопыты. За кем-то вон следят высшие силы, а за мной – только такие, как ты».

На нее, наверное из-за усталости, навалились вдруг тоска и жалость к себе. Елизавета почувствовала, как сильно надоели ей чужие желания и настойчивые попытки влезть в ее жизнь. «Ну и что тебе нужно?» – спросила она Александра холодно и сухо.

«Я ведь помочь хотел, – заторопился тот. – Думал, ты в опасности – мало ли что. У меня тут приятель, мы с ним видели все – как на вас напали эти трое. Это мы милицию позвали, между прочим».

Он замолчал, но и она молчала и лишь смотрела на него ничего не выражающим взглядом. Потом прищурила веки и спросила недобро: – «Ты что, из самой Москвы за мной ехал? Специально, чтобы милицию вызвать?»

«Да нет, все это случайно – и, конечно, смешно, – Александр скривился и попробовал усмехнуться. – Из Москвы, в плацкарте, чтоб уж все понять – я и сам вижу, что мелодрама, но… – он замялся было, потом махнул рукой: – А-а, знаешь…» – и глянул на нее в упор. У него не осталось сил осторожничать и юлить. Лучше уж полоснуть скальпелем, чтобы избавиться от лишних частей, отбросить их как балласт и… – что? Уменьшиться, истончиться, взлететь без балласта?

«Понять я, конечно, ничего не понял, – сказал он с некоторым даже вызовом, – но вот что знаю точно: хочу с тобой жить – всегда. Решай сейчас, я больше ждать не могу. Издергался весь, сюда вот за тобой увязался – просто уже абсурд, а не пьеса».

Елизавета тут же вспомнила о Царькове и разозлилась еще сильней. «Ну вот, опять, – сказала она задумчиво. – Я становлюсь популярной. И всем смешно – почему же мне совсем не смешно? – Потом помолчала и спросила холодно: – И что ты будешь со мной делать, если я соглашусь? Тебе ж меня не приручить, я куда сильнее».

«Приспособлюсь, – Фролов вновь ухмыльнулся. – Без тебя все равно хуже, чем с тобой». – Он успокоился и даже расслабился немного – и имел теперь куда более уверенный вид.

Романтика, – подумала Елизавета. – Все зовут не в постель, а замуж, и не где-нибудь, а в этом захолустье. Не зря мне казалось, что тут – другая планета. Патриархальная глубинка, прямо-таки строгость нравов.

«А мне без тебя не хуже, – пожала она плечами. – Мне никак». – Потом обхватила себя руками и с тревогой огляделась по сторонам. Действительность предлагала слишком много ирреального – столько, что ее разум, привыкший раскладывать все по полочкам, почти отказывался контролировать процесс. Она с трудом заставляла себя сосредоточиться на разговоре и воспринимать услышанное всерьез. Фролову не находилось места среди событий, случившихся за последние сутки – ей все еще было нелегко поверить, что он вмешался в них на самом деле.