— Вал, пожалуйста, — прошептала обреченно, не смея обещать подобного. Сердце разрывалось от его слов. Если бы она только могла с уверенностью добиться желаемого результата — сразу бы переехала к нему. Но не всё так просто.

— Да всё нормально, Юль. Не бери в голову. Я знаю цену твоего подарка и умею быть благодарным, — усмехнулся он горько, осушив залпом шампанское. — Надеюсь, вся эта тема с загадыванием желания не пустой звук, иначе я просто не знаю, как буду без тебя дальше.

***

Очень трудно с Валом. Резал он её по живому. Пускай неумышленно, не желая специально причинить боль, ведь и сам изводился от пожирающей сердце ревности, но всё же. Он умолял, требовал и просил у неё слишком многое. На данный момент непосильное и такое неподъемное для её слабых рук.

Но с собой — труднее в тысячу раз. Это что-то вышедшее из-под контроля. Это как броситься через поток машин на противоположную сторону — и боязно, и адреналин бет по венам, и сердце мчится вскачь. Получится… Не получится. Вдруг пронесет? А может… всмятку? Насмерть?

Страшно…

Ещё и время это дурацкое летело, как ненормальное. Только пришла — а уже час ночи. Не успела оглянуться, как уже рассвет. А ведь они только начали узнавать друг друга, только присмотрелись, приноровились. Мало! Мало ей ночи. Ничтожно мало. Не надышалась им, не налюбовалась. А хотелось ещё. Не обязательно секса, а просто близости и человеческого понимания.

И Валу, видимо, хотелось того же, потому что как только она выпила свое шампанское и проглотила несколько ягодок клубники, её подняли со стула и словно младенца отнесли на руках в спальню, теперь уже для неторопливой, но от этого не менее чувственной прелюдии.

Сначала её опустили на кровать, освобождая от ставшего ненужным полотенца, потом Вал прилег рядом и… о, боги! Это то, о чем она подумала?

— Ты не против? — выгнул Вал бровь, распалившись от одного только вида её обнаженного тела. — Хочу, чтобы одновременно. Или ты сторонница куда более сдержанных поз?

Вот же… редиска. Это вопрос с подвохом, конечно. Нет, она знакома с этой позой, двенадцать лет брака не прошли бесследно. Правда… она уже и забыла, когда в последний раз делала минет в таком положении.

— Нет, конечно, — посмотрела на него, вздернув подбородок. — Только предупреждаю: я не мастер по вопросам глубокого заглатывания.

Ну да, особенно с таким «агрегатом». Тут и хочется, и колется одновременно. Вдруг от неё будут ждать профессионального отсоса, а она только и сможет, что принять половину его длины. Лучше предупредить сразу.

— Ничего страшного, Юляш, — не растерялся Вал, расположившись лицом между её ног. — Разберемся.

— Ничего в тебе святого, — прыснула со смеху, не представляя, как оно всё будет.

— Угу. Вот испорчу тебя до неузнаваемости — тогда и успокоюсь.

Юля только и смогла, что громко ахнуть, почувствовав между складочек горячее дыхание, и резко вздрогнула, когда ему на смену пришло влажное скольжения языка.

Хорошо, пускай портит. Она уже и так испорчена дальше некуда. Не только ей одной купаться в оральных ласках. Ему ведь тоже хочется, правильно?

Так она думала до тех пор, пока не припала губами к гладкой головке. Правду говорят, что даря ласки любимому человеку, ты и сам получаешь наслаждение. Так и есть. Раньше минет для неё был чем-то сродни рутины. То, что нужно пережить, отплатив той же монетой. Но с Дударевым всё было иначе. Всё. Начиная от поцелуев, когда не знала, как выдержать дерзкий напор, и заканчивая оральными ласками. Всё остро, феерично, непередаваемо.

Что она там говорила? Что не мастер по заглатыванию? Да, так и есть, но с ним хотелось выложиться на максимум. Сделать настолько приятно, чтобы помнил потом не одну ночь.

И как только получалось — и сама не знала. Просто вспомнила, что нужно расслабить горло и дышать носом. И пускай, как и предупреждала, всего вобрать не смогла, но попробовать на вкус большую часть — получилось не так уж и плохо.

Снова на неё накатила безумная похотливая волна. Снова вскружила голову, выдвинув на передний план эмоциональную часть, оттеснив разум как можно дальше. Тут даже если бы захотела сохранить здравомыслие — не получилось бы. Когда тебя вылизывали с таким упоением, что темнело в глазах — только и оставалось, что отвечать с аналогичным рвением.

Уже ни смущение, ни скованность и тем более стыдливость не сдерживали её. С Дударевым эти качества стирались, становились неприметными, ненужными. А когда под тобой едва не урчат от удовольствия и вздрагивают с неменьшей частотой чем ты — так вообще финиш. Тебе охренительно хорошо, ему тоже. Что ещё нужно?

Скользила языком вдоль обвитого крупными венами члена и тихо постанывала, уже не различая, отчего именно: от дерзкого языка, посасывающего клитор или от вкуса мужской плоти. Все смешалось, стало их общим. И запахи, и стоны, и рваные вдохи. Она уже не контролировала себя, буквально насаживаясь промежностью на его лицо, а Вал уже сам таранил её рот, ритмично приподнимая бедра.

Внезапно он вздрогнул всем телом и хотел сбросить её с себя, но Юля сжала его плечи бедрами и, обхватив ствол пальцами, стала быстро скользить по нему вверх-вниз, не позволяя отстраниться. Вал громко рыкнул, и глубоко толкнувшись ей в рот, феерично кончил, взрываясь каждой клеточкой мощного тела.

Сначала казалось, что время остановилось, а потом… стоило проглотить вязкую субстанцию, понеслось на сумасшедшей скорости, вторя обезумевшему биению сердца.

Юля рухнула с сильного тела на постель и распахнула от удивления глаза: впервые в жизни она проглотила сперму. Всю, до последней капли. Её не стошнило, не вывернуло наизнанку, не передернуло. Как так? Почему? Всё дело в позе или в самом мужчине? Не видела в этом ничего предосудительного. Если её вылизывали с упоением, наплевав на сочившуюся смазкой промежность, то почему она не могла отплатить тем же? Могла. Не было в этом ничего страшного. Просто раньше у неё не получалось проглотить сперму, как не старалась, а тут… прям накрыло.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Пошловатенько получилось, да? — довольно заключил Вал, стирая с лица её вязкий секрет.

— Ага, — прошептала счастливо, словно это её только что накрыл оргазм. — Зато теперь я точно наелась, — пошутила, пытаясь распробовать гуляющее на языке послевкусие.