Его прибытие Джорджем Мансайплом было встречено благосклонно, поскольку он выручил семью майора в весьма затруднительной финансовой ситуации. Букмекер приобрел Крегуэлл-Лодж – старый коттедж егеря, принадлежащий имению Грейндж, прикупив еще два акра земли. Продажа Лоджа была очередным этапом битвы, которую вел много лет Джордж Мансайпл, желая сохранить нетронутым родовое гнездо перед инфляцией. Да, подумал констебль, старый Джордж Мансайпл в те времена в Мейсоне души не чаял, повсюду шумел о своем новом соседе, пухлом коротышке с гладкой физиономией, представляя его всей деревне. А неурядицы между ними возникли совсем недавно.

В чем причина разногласий, сэр Джон не знал. Казалось, что Мейсон вел против Мансайпла кампанию мелких судебных дел, на что майор неустанно жаловался своему другу главному констеблю. Букмекер подал в суд заявление против стрельбища Мансайпла, считая его шумным и опасным. Кроме того, он обвинил соседа в нарушении древнего права проезда по землям Грейнджа, сообщив сержанту Даккетту, что майор проехал на велосипеде в сумерки сто ярдов по пустой сельской дороге без габаритных огней. Мейсон раскопал старинные документы, относящиеся к земле, на которой стоит Грейндж, в стремлении доказать, что новый гараж Мансайпла построен незаконно, еще букмекер… всего не перечислить.

– Но, Джордж, – возражал Адамсон, – для подобного поведения должны быть причины. Что в голове у этого человека? Почему он так себя ведет? Каким образом тебе удалось так настроить его против себя?

На столь простые вопросы так и не нашлось удовлетворительного ответа. А теперь Реймонд Мейсон мертв, и уже никогда его белый «мерседес-бенц» – регистрационный номер РМ1, – не прогремит по Крегуэллу, распугивая кур и восхищая детей. Эти короткие толстые пальцы с прекрасным маникюром больше не потянутся за набитым пятерками кошельком в баре гостиницы «Викинг» в попытке купить невозможное: входной билет в круг потягивающих пиво и наслаждающихся этим мужчин, в то деревенское общество, где так легко тому, кто в нем рожден, но невероятно трудно чужаку.

Но вот только этот неприятный факт – Мейсон погиб насильственной смертью… И такой странный разговор насчет звонка в Скотленд-Ярд… Но ведь не мог же ирландец предполагать, что Мейсона убили? Если так…

Последнюю мысль сэр Джон решительно выбросил из головы. Сейчас единственное, что необходимо сделать, – вылезти из ванны, вытереться и одеться, а потом ждать, пока к нему по соответствующим каналам поступит информация.

Как и положено в подобных случаях в Крегуэлл-Мэноре с озабоченным видом появился детектив-инспектор Робинсон из Кингсмарша, дабы представить главному констеблю имеющиеся факты.

Реймонд Мейсон приехал в Крегуэлл-Грейндж в своем белом «мерседесе» в районе половины шестого. Его видела и говорила с ним миссис Мансайпл, но майора, который тренировался на стрельбище, Мейсон не встретил. Вскоре после половины шестого он отбыл; однако, проехав по дорожке несколько ярдов, автомобиль внезапно остановился, и водитель вышел посмотреть, в чем дело.

Далее события излагались несколько путано. Мейсон, очевидно, заметил какую-то опасность, потому что взволнованно вскрикнул. В ту же секунду грянул выстрел, и букмекер свалился рядом с машиной. Единственным очевидцем – кроме, конечно, стрелявшего, – была мисс Дора Мансайпл, девяностолетняя тетушка майора. Она провожала Мейсона, когда он выходил из дома, и хотела вручить ему несколько брошюр о спиритизме. Ее показания были не совсем понятными: букмекер, видимо, выбежал из-за машины, размахивал руками и кричал, словно поднимая тревогу. А потом свалился намертво.

В результате поисков был обнаружен пистолет – предположительно орудие убийства, – в кустарнике у стены дома. Это оказался один из армейских пистолетов майора, которые он использовал, тренируясь на стрельбище. Отпечатков пальцев на пистолете не было – видимо, его тщательно протерли. В обойме не доставало одного патрона.

Осмотр автомобиля показал, что он был выведен из строя в результате действия противоугонного механизма, который Мейсон установил недавно. Имелся выключатель, спрятанный под приборной панелью и перекрывающий подачу топлива, чтобы угонщик смог проехать лишь несколько ярдов, пока не кончится горючее. Вряд ли Мейсон включил бы это устройство, выходя из машины на подъездной дорожке к усадьбе Мансайплов, и еще менее вероятно, чтобы он об этом тут же забыл и поднял капот в поисках неисправности.

– Неизбежно напрашивается следующий вывод, – печально сказал Робинсон: – Устройство включили намеренно, чтобы Мейсон был вынужден остановиться на дорожке. Так он представлял собой идеальную мишень для скрывшегося в кустах стрелка. Если учесть тщательно протертый пистолет, а также что ни один человек в Грейндже не заявил о сделанном по ошибке выстреле… все очень похоже на убийство.

– Думаю, это причина, чтобы позвонить в Ярд, – сказал сэр Джон.

Робинсон с огромным облегчением выдохнул:

– Совершенно согласен. У нас просто нет соответствующих возможностей. Лучше оставим дело специалистам.

Констебль отлично понял коллегу. Имелось в виду: «Пусть этим занимаются чужие. Эти люди – ваши и мои друзья. Ваши в особенности».

– Именно так, – подтвердил сэр Джон. – У нас нет соответствующих возможностей.

В свете случившегося Генри Тиббет, главный инспектор отдела уголовных расследований Скотленд-Ярда, был вынужден отменить поход под парусом с друзьями в Сассексе, и вместо этого снять номер в гостинице «Викинг» в Крегуэлле. Его жена Эмми, естественно, была разочарована, но позже слегка приободрилась, вспомнив, что ее школьная подруга вышла за доктора по фамилии Томпсон, который работает в Крегуэлле. Так что Генри заказал номер на двоих, и Эмми было позволено поехать с ним при условии, что она не станет вмешиваться в деятельность полици.

Супруги приехали в гостинцу в пятницу, почти в полночь.

В субботу утром, после долгого и дружелюбного разговора с инспектором Робинсоном и сержантом Даккеттом, осмотра останков покойного мистера Мейсона и его машины, Генри Тиббет поехал в Крегуэлл-Мэнор для знакомства с главным констеблем.

Встреча была интригующей для обоих участников. Сэр Джон очень много слышал о главном инспекторе Тиббете и его интуиции, которую Генри называл своим чутьем или «нюхом». Констебль ждал этой встречи с некоторым любопытством, как будто намеревался увидеть кинозвезду или крупного политического деятеля, поэтому при первом знакомстве с Генри Тиббетом не смог подавить некоторого разочарования. Это был человек обычной внешности с волосами песочного цвета, средних лет, вполне приятный. Конечно, его темно-синие глаза смотрят очень внимательно, но не такой сэр Джон представлял себе элиту Скотленд-Ярда. Решительно не такой.

А Генри очень интересовало мнение главного констебля графства – точнее, его отношение к смерти Мейсона. Сэр Джон говорил об этом деле с какой-то странной неохотой. В частности, он становился уклончив, когда речь заходила о семействе Мансайплов.