Но все это было не то, она и сама чувствовала. Пес, впрочем, стоял смирно, даже глаза прикрыл, только нос подрагивал, будто впитывая ее запах. Наргис, осмелев, запустила пальцы второй руки в серебристую шерсть на его шее, провела вниз по спине. Горячее сильное тело, мохнатое, такое… живое…

– Он любит пирожки, – очень серьезно сказал целитель. – И медовые булочки. Просто до неприличия. И может спать у вашей постели, если вы позволите. Только сначала хорошо бы загнать его в пруд и вымыть. Это несложно – купаться он тоже любит. Если у вас есть кошка, он ее не съест. И вообще никого не съест, если вы не прикажете. Но наступать ему на хвост я бы не советовал.

Пес умильно заглянул ей в глаза и завилял толстым мохнатым хвостом с настоящим серебряным опахалом на конце, и Наргис немедленно согласилась про себя, что наступать на такой хвост – преступление. Ох, не зря у Мирны были плохие предчувствия насчет ковров!

– Я назову его Барсом, – решила она, не в силах вытащить руки из мягкой густой шерсти. – Отец… – Голос предательски дрогнул, но она справилась и продолжила уже ровно: – Отец рассказывал нам в детстве, что высоко в горах живут барсы, грозные и красивые. И белые, как снежные шапки на скалах.

– Прекрасное имя, – мягко согласился целитель.

Наргис чуть прикусила нижнюю губу и повнимательнее глянула на Барса, льнущего к ее рукам. Надо бы велеть принести настоящий ошейник, но пока его найдут! А ей хотелось прямо сейчас показать всем, что это – ее собака!

Решительно щелкнув золотой пряжкой пояса, она сдернула его с талии, примерила. Барс охотно подставил могучую шею, и пояс обвил ее, застегнувшись на предпоследней дырочке. Свободный конец Наргис тщательно заправила, чтоб не болтался, и отступила, любуясь. Широкая плотная лента пояса, расшитого золотом, на солнце горела огнем, и вид у Барса сразу стал торжественный и нарядный, как подобает джандару из знатного дома.

– Ох, простите! – спохватилась она. – Что же мы стоим в саду, почтенный Раэн? Извольте пройти в дом, отведать скромное угощение.

– Пощадите, госпожа, – покачал чужестранец головой, улыбнувшись. – После вашего гостеприимства я выберусь из-за стола круглым, как рисовый колобок, а мне завтра в путь.

– Вы… уезжаете?

И снова она спросила глупость, он ведь сам сказал в прошлый раз, что вернется к дядюшке. Это хорошо, дядя уже немолод, и знающий лекарь будет ему полезен. Это правильно! Но…

– Пусть дорога приведет вас к исполнению всех желаний, почтенный Раэн, – сказала она так же негромко, и он опять поклонился.

– Не прикажет ли моя госпожа передать что-нибудь светлейшему наибу ир-Дауду?

Теперь настала очередь Наргис качать головой. Что она может написать дядюшке? Что измучена страхом и тоской? Что темный колдун, сын Лунного визиря, домогается ее тела и души? Что она молит о позволении приехать к дяде, а по сути – сбежать из Харузы? Может быть, ей даже поверят. Но тогда дядя встанет между ней и оскорбленным Джареддином ир-Джантари, а тот ясно дал понять, что не пощадит никого.

– А вашему брату, светлейшему Надиру?

Вот братец ей точно не защита и не помощь. Его бы самого кто-нибудь укрыл от бед, чтобы Надир мог спокойно писать стихи и изучать древние свитки. Наргис едва не рассмеялась, так нелепо было представить брата, сражающегося за нее с Джареддином. Нет, пусть Надир живет спокойно.

– Передайте им обоим от меня пожелания всех благ, почтенный Раэн, – уронила она наконец. – Да хранят их светлые боги.

– Простите за невежливость, госпожа моя, но что за печаль у вас на сердце? – помолчав, спросил целитель.

Золото солнечных лучей играло на его блестящих черных волосах, слегка вьющихся и перехваченных на затылке лентой, чтобы не мешали. Светлым янтарем лилось на шелк рубашки и тонкое полотно штанов, играло на шитом бисером поясе. Красивый юноша, нарядный, совсем не похожий на лекаря. И смотрит на нее так горячо, что не ошибешься, уж взгляды мужчин Наргис научилась читать. И как давно в этих взглядах не было искреннего восхищения! Все прячется за страхом.

– Вы ошибаетесь, почтенный Раэн, – ответила она, и ложь слетела с губ чем-то холодным и скользким, как лягушки в сказке про жестокую красавицу-шахиню и ее бедную падчерицу. – Я тоскую в разлуке с дорогими мне людьми, но это пройдет. Благодарю за подарок, он согреет мне сердце.

Она уронила руку на холку Барса и погладила густую шерсть.

– Госпожа, о чем бы ни была ваша тоска, – сказал лекарь, и Наргис поняла, что он ни на миг ей не поверил, – прошу, помните, что у вас есть верный друг. Так случилось, что я весьма сведущ в магии и других науках. Не сочтите за похвальбу, но мне многое подвластно, и я готов обратить эти силы на вашу защиту.

Защита? Не об этом ли она просила богов? Не это ли их ответ? Темноглазый чужестранец с голосом мягким, как шелк, и лицом, которому позавидуют многие девы. С холеными руками, едва ли знающими рукоять сабли и тетиву лука. С лукавой улыбкой и взглядом сладким, как виноградное варенье на меду. Это ее защита? Но он маг! И вдруг…

«Да, ты можешь мне помочь, – хотелось ей сказать, слова сами рвались с губ, и немалых усилий стоило запереть их в клетке учтивости ключом осторожности. – Увези меня! Спрячь от столичных сплетен и надменного мага, скрой от беды. И подари мне весь мир, который лежит за высокими стенами этого сада. Ах, если б я могла стать мужчиной! Я бы обрезала косы и всю свою красоту, от которой одни беды, отдала за ветер в лицо, холодную воду из родников и пламя костра на вечернем привале. Я бы… Но что толку просить тебя об этом, целитель? Я даже не могу искать у тебя защиты, потому что не хочу твоей смерти. Ты живой, веселый и добрый. Ты привел мне собаку… И спаси тебя боги от участи стать седьмым, кого погубит Черная Невеста, если даже после этого проклятие спадет».

– Нет, почтенный Раэн, – сказала она голосом тусклым, как старая монета, потерянная и залежавшаяся в земле. – Поверьте, моя тоска лишь об умерших родителях, странствующем брате и обычных женских делах. Не смею отнимать этим ваше драгоценное время.

– Как скажете, светлейшая Наргис, – склонил он голову и тут же выпрямился. – Но если вдруг передумаете… шепните мое имя ветру, он отнесет мне ваш голос.

И улыбнулся. И она улыбнулась в ответ старательной заученной улыбкой высокородной девы, любезной и благовоспитанной. Ах, как красиво! Совсем как в старых сказках, где заточенная в башне шахская дочь посылает возлюбленному весточку с ветром, облаками и перелетными птицами. Сразу видно, что почтенный Раэн должен подружиться с Надиром! Оба болтуны, а она-то почти поверила!

Барс, на холке которого она слишком сильно стиснула пальцы, недоуменно дернулся, потом решил, что это игра, легко вырвался и поскакал в кусты. Широкие лапищи легко сминали траву и цветы, будто пес собирался вытоптать весь сад, как и было обещано.

– Непременно шепну, – сказала Наргис, и целитель глянул с удивлением, но потом понял что-то по ее голосу и молча поклонился.