Зах скользнул губами по руке Тревора, поцеловал выступающие бугорки белых шрамов. Он не решался проделать такое раньше, не уверенный, как отнесется к этому Тревор. Но сейчас рябь шрамов была настолько притягательной, что он не смог устоять.

Зах воображал, как бритва прорезает плоть Тревора, словно нож — масло. Как ледяные глаза Тревора кричат с бесстрастного лица, когда он смотрит, как взбухает в порезах кровь.

Тревор издал слабый стон, идущий из самого горла. Зах сильнее пососал нежную плоть, и шрам, который он целовал, открылся под его языком будто губы в страстном поцелуе. Медный вкус свежей крови скользнул в его рот.

Тревор почувствовал слабое покалывание в руке, потом снова и снова, потом укололо болью в трех местах разом — боль была глубокой и острой, пронзающей до кости. Поднявшись на локте, он увидел, как открываются на левой руке давние шрамы, как они расходятся, словно маленькие красные рты. Зах глядел на него в растерянности, сменившейся ужасом, когда он понял, что и Тревор тоже видит кровь. Рот его был окрашен темно-алым, такие же мазки испачкали его лицо, казались слишком яркими на белизне кожи.

— Трев? Что…

Тревор испытывал неземной покой. Открытые раны болели не больше, чем в тот момент, когда он наносил их. Это было скорее как сливать из себя боль. Он ясно вспомнил теперь это чувство.

— Она почти здесь, — сказал он.

— Что?

— Птичья страна.

Невероятно расширенные зрачки Заха поблескивали. Рот его был слегка приоткрыт. Взяв его за руки, Тревор потянул его на себя, пачкая тело Заха кровью. Он поцеловал липкие губы Заха.

— Не бойся.

— Но… у тебя же кровь идет.

— Это ненадолго.

— Тревор! Так получи же свои стигматы, черт побери, только не дури мне голову этой мистикой! — Зах ударил кулаком в матрас. — Не смей умирать — если ты умрешь, Богом клянусь, я пойду за тобой — я тебя достану и буду преследовать твой чертов призрак…

— Я не собираюсь умирать. Иди сюда. Обними меня.

Он крепче обнял Заха, чувствуя, как струится между ними, стекает по хребту Заха кровь. Я должен идти, думал он. Ты — единственное, что может привести меня назад. Но промолчал — такие слова только еще больше напугают Заха.

Он не знал, куда идет или даже как он это делает. Он знал, что это будет Птичья страна, настоящая Птичья страна, лежащая — как это ни парадоксально — далеко за пределами этого дома и в самых его глубинах. Птичья страна — это не просто место из его прошлого, место из его детства, место, где он обрел свой талант и свои сны. Это — то место, где его сны могли найти его, и некоторые из них были истинными кошмарами. Это — место всех шрамов и всех ран, которые так и не зажили.

— Только не оставляй меня, — пробормотал у него на груди Зах.

— Обещаю.

Тревор вспомнил, как лежал днем в кровати, воображая себе тело Заха, неразрывно соединенное с ним, вспомнил свою фантазию, как плоть Заха плывет по нему, окружает его. Он вжался в его тело, обнял ногами худые бедра Заха.

— Я хочу, чтобы ты меня трахнул.

— А? Сейчас?

— Да. Сейчас.

На лице Заха боролись друг с другом самые разные чувства: растерянность, страх, печаль, разочарование, возбуждение. Тревор почувствовал, как у его бедра нерешительно твердеет пенис Заха. Протянув руку, он осторожно сжал его яйца, провел пальцами вверх по шелковистому пенису, пачкая его кровью. Зах дернулся, со свистом втянул в себя воздух.

— Ты уверен?

Но, похоже, ответ он прочел на лице Тревора. Взгляд Заха ни на минуту не отрывался от лица Тревора. Послюнив руку, он несколько раз провел ею по пенису, потом поднял колени Тревора, развел их и осторожно вошел. Ощущение было не столько болезненным, сколько совершенно чужеродным. Тревор почувствовал, как его анус пытается сомкнуться, все его тело пытается затвердеть. Найдя рот Заха, он втянул в себя его язык. Он втянет в себя этого мальчика любым путем и любым способом, какой только сможет придумать. Время пришло.

Потом его внутренности начали расслабляться и согреваться, мышцы расплавлялись концентрическими кругами вокруг Заха, затягивая его все глубже. Он сцепил руки на его пояснице. Кровь бежала у него по рукам, капала на их тела, начинала впитываться в матрас.

— Ах-х-х. — Зубы Заха сомкнулись на плече Тревора, — восхитительная точка боли. — Ты так тесен. Почти до боли.

— Трахни меня сильнее. Вскрой меня.

— Да? — Встав на колени, Зах положил руки на бедра Тревора, чтобы толкнуть их назад и вверх, войти еще глубже. На испачканном кровью лице застыло выражение между болью и экстазом. — Так? Так хорошо?

— Да… но сильнее…

Ощупью найдя руку Заха, Тревор подвел ее к своему пенису. Когда Зах сомкнул пальцы на головке и начал поглаживать ее, Тревор потянулся и с силой сжал пенис Заха.

— Трев, я не хочу делать тебе больно…

— Сильнее! — всхлипнул Тревор. — Я должен там оказаться!

— ГДЕ, ЧЕРТ ПОБЕРИ! — Свободной рукой Зах схватил его за подбородок, заставил Тревора посмотреть себе в лицо. Глаза Заха были огромными, почти безумными. — ЧТО ТЫ ЗАСТАВЛЯЕШЬ МЕНЯ С СОБОЙ ДЕЛАТЬ?

Наслаждение и наркотики перегрузили синапсы Тревора бесконечно множащимися импульсами. Но он чувствовал, как в мозгу его открывается водоворот. Сознание закружило по внешнему краю воронки, потом его начало затягивать вихрем внутрь. Тревор рывком подался к Заху, будто насаживая себя на кол. Пространство между анусом, яйцами и головкой пениса превратилось в единый оголенный нерв. Сердце Заха билось словно под самым его горлом. Мерцающий искрами, из воронки лился свет.

За водоворотом лежала Птичья страна. Если он хочет когда-нибудь еще быть с Захом, настало время отправиться туда. Тревор отпустил себя.

— Трев? Тревор? ЧЕРТ ТЕБЯ ПОБЕРИ, ТРЕВОР!!!

Зах ударил кулаком в подушку у головы Тревора. Тот не пошевелился, даже, похоже, не услышал.

Минутой раньше Зах почувствовал, как выгибается спина Тревора, как его сперма проступает у него меж пальцев, и сам едва не кончил. Но тут Тревор перестал стонать, глаза его стали пустыми, а сам он рухнул на матрас.

Сердце Заха болезненно екнуло. Он пощупал пульс Тревора, прислушался к его дыханию. И то, и другое были четкими и ровными. Веки Тревора едва заметно трепетали. Но глаза под ними были несфокусированы, и зрачки ни на йоту не шевельнулись, когда Зах провел перед ними рукой, попытался заглянуть в них. Зах поежился. Глаза Тревора показались ему окнами заброшенного дома.

— Трев? — прошептал он. — Ты обещал не бросать меня, помнишь?

Никакого ответа.

— Тревор?.. Пожалуйста?

Зах приник губами к безвольному рту Тревора, поцеловал крепче. Вновь никакой реакции.