Утро еще только занялось, когда Дек медленно въехал в калифорнийский городок Барстоу.

Он устал и оброс щетиной, проехав без остановки весь штат Нью-Мексико. Мысль о близости цели гнала его по шоссе через сухую пустыню под грохот радиоприемника, в голове звенели вдохновляющие слова — Страж Порядка.

Он часто видел Джой. Во встречной машине — юбка задрана чуть не до пояса. На обочине с поднятой рукой. В соблазнительных позах на рекламных щитах у шоссе.

Но он не испытывал ни малейшего искушения остановиться.

Ну, нет. Ни малейшего. Он понимал, что к чему. Теперь.

Калифорния оказалась не такой, какой рисовалась ему. Он ждал белых дворцов, синего моря, широких проспектов, обсаженных пальмами. А увидел пыльные обочины, все те же бензоколонки и мотели. Жара была ядовитой. Она окутывала, как одеяло, и душила.

Но он приехал!

Барстоу, Калифорния.

Из тайничка в голенище сапога он достал смятый листок с нацарапанным на нем адресом и внимательно его проштудировал.

На мгновение перед его глазами заплясало лицо девушки в Амариле. «За что? — кричала она в смертном ужасе. — За что меня?»

Миг ее смерти был экстазом. Ее крик оборвался, тело обмякло в покое. Он тогда почувствовал себя таким близким ей! Потому что только он ей помог. Нож был орудие, ниспосланное Богом для трудов во имя Его.

Со смертью она стала Джой, и он смог облегчиться от страсти, которая накапливалась в его теле многие месяцы. Облегчение было чудом.

Страсть. Даже президенту нужна страсть.

Полупогасшая неоновая вывеска предлагала кофе и плюшки.

Он завел пикапчик на запущенную стоянку. Закусочная была пуста — только раздатчик за стойкой ковырял в носу и рассматривал старый журнальчик с девочками.

— Кофе, — сказал Дек, садясь на старый пластиковый табурет у стойки.

Раздатчик даже глаз не поднял от журнальчика, а только крикнул кому-то:

— Кофе, одно!

— И плюшку, — добавил Дек.

— Плюшку, одну! — рявкнул раздатчик.

Вокруг грязной сахарницы сновали муравьи. Дек взял бумажную салфетку и методично передавил их.

— Ты когда-нибудь видел голую бабу без ног? — спросил раздатчик, извлекая палец из носа и передвигая журнал по стойке.

Дек молча разглядывал фотографии.

— Здорово, а?

Девушка на фотографиях была похожа на Джой. Фотографии были грубо похабными. Он поступил праведно, избавив Джой от искушения. Теперь ей ничего не грозит. Страж Порядка исполнил свой долг безупречно.

— Чего скажешь? — просипел раздатчик, рассчитывая на интересную беседу о плюсах секса с безногой женщиной.

Дек поднял холодные черные глаза от журнала и уставился на раздатчика. Гадость, что Джой позировала для таких снимков, чтобы посторонние мужчины могли пускать слюни над ее нагим телом. Будь у него время, он бы убрал подонка, раздавил бы, как передавил муравьев.

— Все они шлюхи, — наконец сказал он, твердо осознав, что у Стража Порядка нет времени разделываться с каждым вонючим извращенцом, который попадется на его пути.

Раздатчик смачно загоготал.

— Верно, приятель! Я бы сам лучше не сказал. Проститутки — все до единой, будь они прокляты!

«Проклятие куда ближе, чем ты знаешь!»— подумал Дек.

Он — в Калифорнии, и ничто не помешает ему сделать то, что должен он сделать.

Психиатр сказал бы, что это был вопль в темноте. Попытка человека привлечь к себе внимание, когда он отчаянно нуждается в помощи. Элейн наизусть знала весь идиотский репертуар психоаналитиков. Не могла же она год лежать на кушетке одного из них и не набраться хоть чего-то. Она установила, что такие посещения очень дороги, забирают много времени и укрепляют самоуверенность. Кому же не понравится говорить о себе без передышки по часу подряд три раза в неделю? Это было единственное дорогое удовольствие, без которого она решила в дальнейшем обходиться.

Эти мысли проносились у нее в голове, пока она сидела в кабинете управляющего и повторяла — в который уже раз:

— Я возмущена, что вы даже на минуту решили, будто я намеревалась украсть этот дурацкий браслет. Мой муж — Росс Конти.

Если он захочет, он может купить для меня весь магазин целиком!

— Да, я понимаю, — сказал управляющий, ничего не понимая. — Но поймите же и нашу точку зрения. Вы ушли отсюда с браслетом, не заплатив за него.

— По недоразумению, — надменно сказала она. — Я не поняла вашу продавщицу и считала, что его записали на мой счет.

У двери маячила магазинная сыщица.

— Я не могу больше задерживаться, — быстро сказала Элейн. — Все это непростительная ошибка с вашей стороны.

— Мне очень жаль, но мы еще не можем вас отпустить.

Ну почему она допустила такую неосторожность? Как она могла рискнуть всем за несколько часов до своего вечера? Что если это попадет в газеты?!

— Но почему? — спросила она высокомерно.

— Потому, — ответил управляющий, — что наша политика в подобных случаях — предъявить обвинение.

Элейн испуганно вскочила, представляя себе, какой будет скандал.

— Нет-нет, — умоляюще сказала она. — Не надо! Я же объяснила вам, кто я. Почему бы нам просто не забыть обо всем?

Он нахмурился.

— Вы нам сказали, кто вы такая, но это еще не доказательство, что вы — она.

— Я показала вам все мои кредитные карточки. Какие еще доказательства вам нужны?

— Ни водительских прав. Ни фотографии…

— Я никогда не беру права с собой… — быстро перебила она.

— Жаль-жаль…

Он поджал губы. Если она действительно та, кем назвалась, то скандал не пойдет на пользу ни ей, ни им. С другой стороны, нельзя же позволить ей спокойно уйти только потому, что она назвалась женой кинозвезды. Тут его осенило:

— Если бы мы могли связаться с мистером Конти и он приехал бы за вами, то в этом случае о предъявлении обвинения можно было бы забыть. Я уверен, что это, как вы говорите, было просто печальное недоразумение.

Губы сыщицы брезгливо искривились.

— Конечно, — торопливо и с облегчением сказала Элейн. — Я знаю, где его найти.

В конце концов они занялись любовью — ведь ради этого они приехал.

Карен упорно хохотала, пока Росс усердно работал.

— Нет, ты видел лицо этой бабы? — охнула она. — Нет, ты его видел?

— Естественно, видел, — пропыхтел он.