Крыса смотрела на Мег и шевелила поднятыми передними лапами. А потом оскалила зубы и зашипела, совсем, как кошка, а не крыса, потом завизжала с такой злобой, что Мег инстинктивно схватилась за кочергу.

И в красных глазах-бусинах, в принципе таких же, как и у любой другой крысы, Мег увидела что-то особенное, хотя поначалу и не смогла понять, что именно. Посмотрела на увеличенный череп (больше череп – больше мозг), и внезапно до нее дошло, что в красных глазах светился разум.

Крыса завизжала вновь.

Дикие крысы не бывают белыми.

Белые – лабораторные крысы.

Теперь Мег знала, за кем охотились на посту у "Биомеха". Она не представляла себе, для чего ученым потребовалось создавать такое чудовище, понятия не имела, хотя получила хорошее образование и прочитала не одну статью о генной инженерии, как им удалось его создать, но ни на йоту не сомневалась, что они создали эту тварь, потому что в ее дом крыса могла попасть только оттуда.

Конечно же, крыса приехала не с ними, устроившись в укромном месте под днищем. Когда охранники "Биомеха" искали ее на территории лаборатории и останавливали проезжающие автомобили, эта крыса уже сидела здесь, в тепле и уюте ее дома.

На трех нижних полках шкафа другие крысы уже продирались сквозь банки, бутылки и коробки. Такие же большие и белые, как мутант, все еще вызывавший Мег на бой.

За ее спиной по полу заскребли коготки.

И там крысы.

Мег даже не оглянулась, не стала тешить себя надеждой, что сможет защититься от них одной кочергой. Отбросила бесполезную железяку и метнулась к лестнице на второй этаж за ружьем.

Бен Парнелл и доктор Акафф сидели на корточках перед клеткой, которая стояла в комнате без единого окна. Шестифутовый куб, стальной пол, на нем – толстый желто-коричневый искусственный травяной газон. Раздатчики еды и воды находились снаружи, но так, чтобы обитатели клетки могли при желании ими воспользоваться. Треть клетки занимали деревянные лесенки и перекладины для игр и физических упражнений.

Дверца клетки была распахнута.

– Видите? – говорил Акафф. – Замок защелкивается автоматически при закрытии дверцы. Его нельзя оставить незапертым по ошибке. А как только замок защелкнулся, его невозможно открыть без ключа. Нам казалось, что это надежная система. То есть мы не думали, что крысам хватит ума открыть замок.

– Но они его и не открывали. Как они могли... без рук?

– А вы не приглядывались к их лапам? Крысиные лапы, конечно, еще не человеческие руки, но уже шаг вперед по сравнению со звериными лапами. Имеющихся суставов достаточно, чтобы хватать вещи. Это свойственно всем грызунам. Возьмите, к примеру белок. Вы наверняка видели, как они сидят, держа в передних лапках печенье или грецкий орех.

– Да, но без отстоящего большого пальца...

– Конечно, такой хватки, как у людей, у них нет, но наши – не обычные крысы. Помните, это существа с модифицированными генами. Если не считать формы и размеров черепа, физически они не отличаются от других крыс, но они умнее. Гораздо умнее.

Акафф руководил исследованиями, призванными установить, можно ли увеличить умственные способности существ, стоявших на низших уровнях развития, скажем, крыс, с тем чтобы использовать результаты экспериментов для повышения интеллектуального уровня людей. Назывался этот проект "Черника" в честь храброго, умного кролика, одного из главных действующих лиц книги Ричарда Адамса[30]«Обитатели холмов».

По совету Джона Акаффа, Бен прочитал эту книгу и получил огромное удовольствие, но еще не решил, одобряет он проект "Черника" или осуждает его.

– Так или иначе, это еще вопрос, сумели ли они открыть замок. Скорее всего, нет. Потому что надобно учесть вот это, – и он указал на паз в дверной коробке, в который полагалось входить засову. Бен увидел, что паз забит какой-то коричневой субстанцией. – Пищевые гранулы. Крысы разжевывали их, а потом затолкали в паз, чтобы засов не мог в него войти.

– Но такое возможно только при открытой двери.

– Должно быть, это происходило во время гонок по лабиринту.

– Когда?

– Видите ли, у нас есть лабиринт, конфигурацию которого мы постоянно меняем. Он занимает половину этой комнаты. Сделан из прозрачного пластика. Вход мы приставляем к дверце, чтобы крысы попадали в лабиринт прямо из клетки. Вчера мы как раз проводили такой эксперимент, так что клетка надолго оставалась открытой. Если, вбегая в лабиринт, они задерживались на пару секунд, обнюхивая паз, мы могли не обратить на это внимания. Нас куда больше интересовало их поведение после того, как они попадали в лабиринт.

Бен поднялся.

– Я уже видел, как крысы выбрались отсюда. А вы?

– Да.

Парнелл и Акафф прошли в дальний конец комнаты. Рядом с углом практически на уровне пола темнело квадратное отверстие входа в вентиляционную систему здания. Закрывающую его решетку разгрызли и сорвали.

– Вы заглядывали в фильтрационную камеру?

В силу специфики исследований, проводившихся в лаборатории, отработанный воздух, прежде чем попасть в атмосферу, проходил химическую очистку. Под давлением его пропускали через различные вещества в специальной камере размером с грузовичок.

– Они не могли проскочить камеру живыми, – продолжил Акафф. – Скорее всего, в этих химикалиях вы и найдете восемь дохлых крыс.

Бен покачал головой.

– Их там нет. Мы проверяли. И мы не нашли поврежденных решеток в других комнатах, через которые они могли вы выбраться из вентиляционной системы.

– Но вы же не думаете, что крысы до сих пор в венти...

– Нет. Они из нее выбрались в зазор между стенами.

– Но как? Трубы из особо прочного пластика, все стыки надежно герметизированы.

Бен кивнул.

– Они прогрызли изоляцию в одном из соединений, раздвинули две трубы и пролезли в зазор. Мы нашли крысиный помет на чердаке... и место, где крысы прогрызли изоляцию и пластиковое покрытие крыши. Оказавшись на крыше, они смогли спуститься по водосточным трубам.

Лицо Джона Акаффа побелело еще больше.

– Послушайте, мы должны вернуть их этим вечером, любой ценой. Этим вечером.

– Мы стараемся.

– Одного старания недостаточно. Мы должны их вернуть. Бен, в этой стае три самца и пять самок. Все они могут воспроизводить потомство. Если мы их не вернем, они будут плодиться... пока не вытеснят обычных крыс, а потом мы столкнемся с угрозой, страшнее всех прежних. Только подумайте: умные крысы, которые находят и избегают ловушек, распознают яд, отделаться от них практически невозможно. Уже сейчас крысы уничтожают от десяти до пятнадцати процентов урожая в таких странах, как наша, до пятидесяти – в странах третьего мира. Бен, мы отдаем столько глупым крысам. А сколько сожрут эти? Возможно, голод начнется в Соединенных Штатах, не говоря уже о других, менее развитых странах.