продолжал делать вид (или даже верить), что он живой, хотя на самом деле они все были скульптурами Ланже, разной степени гниения. Мертвецы, которые не осознали свою смерть, бессмысленное существование вне жизни и вне смерти, и это было печально. Но всем было весело, всем было интересно, все радовались за Джулиана и Майкла, и он не удивится, если Вог признает эту свадьбу лучшей среди однополых пар.

Он наблюдал также за Майклом, который нервничал более искренне, да и было заметно, что ему не так тут и уютно, слишком много официальности, слишком много этикета, слишком много прикованных взглядов, а ведь это был их с Джулианом праздник, и эта нелогичность заставляла Майкла прятаться в свой кокон. Райан никогда не ревновал Джулиана к Майклу, и даже сейчас он смотрел на них, влюблённых и воркующих голубков со светлым будущим и морем возможностей, и не мог ощутить ничего кроме бренности момента. Насколько это всё было временным, материальным, банальным и предсказуемым. Эта свадьба была символом нормальности Джулиана, он доказывал себе, что его человечная сторона не менее важна в этой жизни. И в этот момент Райану казалось, что для Джулиана нет ничего важнее, чем смаковать своё счастье в этом тривиальном акте высших целей в глазах материалистов, это была ода восхваления самому себе и своей физической жизни. Джулиан сейчас был соткан из плоти и крови, настолько он это хорошо сейчас осознал, и вся его мраморная субтильность идеализма куда-то испарилась, оставив только внешнюю оболочку, наполненную лишь звуками циркулирующей крови и запахами свежего мяса. Где его обещанная награда? В какой момент врата вечности захлопнулись перед его носом, оставив после себя лишь приторный душок вечерних духов и шелест шёлковых лент?

Когда у них появилась возможность более или менее поговорить с Джулианом без свидетелей (а не просто обменяться стандартными репликами вежливости), эмоции в Райане уже не кипели в котле адского пламени, но разочарование, что Джулиан в такой, казалось бы, великий день стал закоренелым материалистом, до сих пор не покинуло его. Джулиан сиял этой своей приземлённой радостью, и хотя усталость ощущалась уже даже в его поведении, искорки суетливого счастья боролись внутри него с разрушительным электрическим зарядом. С ним даже сидеть рядом было тяжело, это было именно то, чего Джулиан больше всего боялся, он сам в себе создавал дисгармонию, которую он так кропотливо и методично в себе убивал в тандеме с мраморной скульптурой (и под присмотром Райана). Куда подевалось его покорение жизни и анти-жизни, где его уверенность, что жизнь и смерть равны? Он сейчас был просто жалкой внешней копией чего-то реального, оставив в себе только то, что можно было сохранить на поверхности. Джулиан сейчас потерял своё дно, не было в нём никакой глубины, потому что он даже не был трёхмерным, всё важное отскакивало от него и ни на что не влияло. Это было ужасно.

– Джулиан, – вздохнул Райан, сил кричать не было, – что случилось с твоей красотой?

Джулиан первым делом потрогал свою причёску, провёл рукой по лицу, поправил безупречно сидящий костюм, потом взял зеркало и проверил, не просвечиваются ли синяки под глазами под толстым слоем грима. Нет, внешность его была неотразима, даже живительный блеск в глазах сейчас был доказательством того, насколько он был безукоризненным в этой материальной жизни. Жизнь выиграла, Джулиан выбрал свою сторону, потеряв не только свою индивидуальность, но и право излучать гармонию. Поняв, что его внешность неотразима, он кокетливо поднял свою руку и прикрыл ею ладонь Райана. – Мне кажется, что моя красота сегодня вне конкуренции, я никогда себя не чувствовал таким красивым и желанным. Райан, жизнь прекрасна, у меня есть всё в этой жизни!

– Кроме души, – ответил резко Райан, сбросив с себя его костлявую руку, пропитанную автозагаром.

– Ой, да брось ты, – махнул театрально рукой Джулиан, сев на ближайший стул в стиле модерн, – ты когда-нибудь вообще можешь расслабиться, прекратить грузиться и просто наслаждаться моментом?

– Джулиан, я никогда ещё не видел тебя таким пустым, – сказал правду Райан, схватив в нервном возбуждении очередной бокал с шампанским. – Я тебя видел практически во всех жизненных ситуациях, в том числе и на твоих праздниках, где ты веселишься до упаду, наслаждаешься своей красотой и избранностью, даришь всем по лучику любви и пытаешься впитать в себя целый мир и при этом не лопнуть. Даже во время твоих убойных вечеринок, твой жизненный огонь не был пустой и приземлённой фантазией, ты всегда видел и чувствовал всё так глубоко, что аура твоей собственной жизни обрастала не только крыльями и радугами, но и божественным лучом творения. Сейчас у тебя даже ауры нет, ты просто симпатичное пугало в моей одежде и с самовлюблённой одержимостью иллюзий материалиста.

Кажется, Джулиан его услышал, он прямо дёрнулся как от удара током, слова ранили его не только своей прямотой, но и своей искренностью, никто не любит слышать правду, если она рушит наше собственное мнение о нашей избранности и безупречности. – Я просто играю, Райан, это – свадьба, я не собираюсь тут устраивать философский кружок любителей блеснуть своими метафизическими опытами, это – мой праздник, и это тебе не какое-то бракосочетание для райской книги судеб, это просто такой материальный символ нашей с Майклом любви. Вот и всё. Зря ты ищешь во всём смысл, иногда просто приходится впадать в бессмысленность, потому что она и создаёт часть нашей материальной жизни, вместе с рутиной.

– И что в это время делает твоя душа, твоя жажда покорить вечность, твоё слияние с голой гармонией? – спросил серьёзно Райан. – Ты же понимаешь даже своим сейчас пустым мозгом, что временного суицида не бывает? Суицид, это такое понятие, которое подразумевает конец жизни, иначе это назовут попыткой суицида.

– Райан, я не изменился! – в глазах Джулиана уже виднелись слёзы, его голос звучал высоко и резко. – Я всё также в процессе познания вечности, это – просто внешняя оболочка, мой смысл жизни совпадает с твоим, ты это прекрасно знаешь! Мне всё равно на всю эту мишуру, это просто чёртовы традиции, и улыбаюсь я, потому что это – моя роль, я – грёбанный жених, и мне на самом деле посрать на весь этот белоснежный рай!

– О нет, – ответил уже мягче Райан, – это и есть – твоя жизнь, это и есть – твои идеалы, это и есть – твоя жажда покорить вечность; в самых банальных актах ты лишь раскрываешь свою натуру, пустую и холодную. Даже все твои горящие эмоции всего лишь показывают твою неспособность