Я оказываюсь среди подземных коридоров, также выложенных туфом и вулканическим стеклом и освещенных сотнями свечей. Стены украшены мраморными скульптурами, витражами и узорами из кварца и плавикового шпата, которые захватывают свет и удерживают его. Эффект создается изумительный и какой-то сверхъестественный, все как будто светится изнутри.

Я снова выхожу на свежий воздух, а потом спускаюсь в другой грот с коридорами, с такими же витражами и узорами из кварца, со статуями ангелов, чьи головы склонены, а руки сложены в молитве.

Я прохожу через комнату, где, как в церкви, стоят ряды скамей напротив алтаря, где на пьедестале из светящихся кристаллов мраморный Иисус покоится на своем смертном ложе. Я прохожу мимо другого мраморного Иисуса, привязанного к столбу. Затем я попадаю в помещение, светящееся от пола до потолка.

Архангел Гавриил и Иисус воскрешают мертвых. Это трудно описать – воздетые кверху руки и десятки желтых крестиков, несущихся по потолку, словно звезды или самолеты. На подсвеченных ультрафиолетом стенах – именные дощечки, размещенные здесь за счет семей усопших. На них молитвы ангелам с просьбой вернуть их возлюбленных к жизни и даровать им счастливое вечное житие.

В протянутой ладони Иисуса я вижу сувенир – камешек. Это единственное, что здесь не к месту, так что я беру его и меняю на принесенный мной сувенир – кольцо с блестящей бабочкой, когда-то принадлежавшее Элеоноре. Я еще немного стою там, после чего, моргая, выхожу под яркий солнечный свет. Передо мной два параллельных ряда ступеней и надпись: «Пожалуйста, проявляйте уважение. Не идите по святым ступеням. Вы можете взойти на коленях. Спасибо!».

Я насчитываю двадцать восемь ступеней. Вокруг никого. Возможно, я могла бы просто пройти по ним, но тут я думаю, что Финч тоже был здесь, и знаю наверняка, что он последовал просьбе. Так что я опускаюсь на колени и поднимаюсь наверх.

Там появляется монах и помогает мне подняться.

– Вам понравились наши святыни?

– Просто чудо. Особенно комната с ультрафиолетом.

Он кивает:

– Апокалипсис в ультрафиолете. К нам приезжают издалека, чтобы увидеть ее.

Апокалипсис в ультрафиолете. Я благодарю его и уже по пути к машине вспоминаю про камешек, который держу в руке. Я раскрываю ладонь – и вот он передо мной. Тот самый, что он сперва дал мне, а потом я отдала ему. А сейчас он мне его возвращает: Твоя очередь.

В тот же вечер мы с Брендой и Чарли залезаем на башню Пурина. Я зову Райана и Аманду с нами. Мы впятером усаживаемся в круг, держа в руках свечи. Аманда поочередно зажигает их, и всякий раз каждый из нас говорит что-то о Финче.

Когда очередь доходит до Бренды, она закрывает глаза и произносит:

– «Прыгни! Прыгни и коснись неба! Я прыгаю с тобой! Я горю с тобой!» – Она открывает глаза и расплывается в улыбке. – Герман Мелвилл.

Затем она нажимает на телефоне какую-то кнопку, и вечер наполняется музыкой. Самые любимые хиты Финча: «Сплит энз», «Клэш», Джонни Кэш и многие другие.

Бренда вскакивает и начинает танцевать. Она размахивает руками и выбрасывает вперед ноги. Она подпрыгивает и принимается ритмично скакать вверх-вниз, вверх-вниз, выбрасывая вперед поочередно обе ноги, как рассердившийся ребенок. Она этого не знает, но мы точно так же прыгали с Финчем, когда ходили в детскую секцию «Букмаркса».

Бренда громко подпевает, почти кричит, и все мы смеемся, и я падаю на спину и хохочу во все горло, поскольку смех застал меня врасплох. Я впервые за долгое время смеюсь так, как давно не смеялась.

Чарли рывком поднимает меня и начинает прыгать. Аманда тоже прыгает, Райан делает шаг и прыжок, шаг и прыжок – раз-два, а потом вступаю я, прыгая, вертясь и носясь по крыше.

Когда я возвращаюсь домой, спать совсем не хочется, так что я разворачиваю карту и начинаю ее изучать. Еще одно место, в которое нужно совершить путешествие. Я хочу сохранить это путешествие в памяти и возвращаться к нему, потому что как только я попаду туда, проект закончится. А это значит – больше никаких находок от Финча, а я так еще ничего и не нашла, кроме свидетельств, что он видел эти места без меня.

Это место называется Фармерсбург, до него всего двадцать с лишним километров от Преритона и голубой бездны. Я пытаюсь вспомнить, что мы планировали там посмотреть. Есть последнее послание от Финча, которое должно соответствовать увиденному, если оно указывает путь, как остальные. Оно гласит: «Озеро. Молитва. Как чудесно быть чудесным Частным образом, наедине».

Я решаю посмотреть в Интернете информацию о Фармерсбурге, но достопримечательностей не нахожу. Население там едва достигает тысячи человек, и самое интересное состоит в том, что там много теле– и радиоретрансляционных вышек.

Это место мы выбирали не вместе.

Когда я это осознаю, у меня мороз пробегает по коже.

Это место, которое Финч добавил, ничего мне не сказав.

На следующее утро я встаю пораньше и уезжаю. Чем ближе я к Преритону, тем тяжелее на душе. Чтобы попасть в Фармерсбург, мне придется проехать мимо голубой бездны, и я едва не поворачиваю назад к дому, потому что для меня это слишком и мне совсем не хочется там быть.

Как только я попадаю в Фармерсбург, я теряюсь, куда ехать дальше. Я кружу по этому небольшому городку в поисках того, что Финч хотел, чтобы я увидела.

Я ищу живописное место. Я ищу что-то, связанное с молитвами, как мне кажется, скорее всего – церковь. Из Интернета мне известно, что в этом городке сто тридцать три места отправления культа, однако кажется странным, что Финч выбрал его для своего последнего путешествия.

Почему это должно казаться странным? Ты ведь почти ничего о нем и не знала.

Фармерсбург – один из небольших и тихих городков в штате Индиана с маленькими тихими домами и таким же тихим деловым центром города. Там самые обычные фермы, проселочные дороги и нумерованные улицы. Я запутываюсь и делаю то, что и всегда: останавливаюсь на Мейн-стрит (такая улица есть в каждом городке) и ищу того, кто смог бы мне помочь. Поскольку сегодня воскресенье, все магазины и рестораны закрыты. Они смотрят на меня темными окнами и витринами. Я хожу по улице из конца в конец, но все напоминает город-призрак. Очевидно, все местные жители сейчас в церкви.

Я возвращаюсь к машине и проезжаю мимо каждой церкви, которую мне удается найти, но ни одна из них не отличается особой красотой, и я не вижу озер. Наконец, я заезжаю на заправку, на которой служащий – мой ровесник или чуть постарше – говорит мне, что есть озера на север по федеральной трассе сто пятьдесят, а затем по обе стороны от нее.

– А церкви там есть?

– По крайней мере, одна или две. Но здесь они тоже есть. – Он вяло улыбается.

– Спасибо.

Я следую его указаниям, как доехать до федеральной трассы сто пятьдесят, и выбираюсь из города. Включаю радио, но все, что удается поймать – музыка кантри или помехи, и я не знаю, что хуже. Какое-то время я слушаю шум пустого эфира, прежде чем выключить радио. На обочине я замечаю небольшой магазинчик и сворачиваю к нему, потому что там, возможно, мне подскажут, где тут есть озера.