Я посмотрена на мою церковь, увидела ее обгорелой и разрушенной. Своими руками ее сжечь?

— Деревья, сад! — прошептала я.

Кери отвернулась от подлетающих фейри, не скрывая своего нетерпения и заставляя меня чувствовать себя дурой.

— Сгорят листья. Корни пустят новые побеги. Церкви твоей жар ничего не сделает, только паутину повыжжет. Даже Биса не тронет. Рэйчел, Дженкс долго не выстоит против такой орды! Вырежут его и всю его семью! Отчего ты медлишь?

Оттого что это — черная магия. Колдовство, проходящее сквозь ауру и сжигающее заживо, колдовство может быть только черным. Я стану черной колдуньей. Все, что про меня говорили, станет правдой. Но стоять в пузыре и смотреть, как Дженкса и детей собьют и зарежут…

— Другого выхода нет, Рэйчел, — сказал Пирс, и я обезумела. Из-под защиты круга я слышала, как Дженкс выкрикивает детям последние команды. Они не бросятся врассыпную, будут стоять до последнего. Испуганные глаза Айви смотрели с мольбой. Другого выхода нет.

Не говоря ни слова, я закрыла глаза и поставила неначерченный круг пошире того, что на Фаунтейн-сквер. Ощутила, как он взметнулся вверх, окружив церковь, дворы при ней, кусок кладбища.

Сколько под него попало? Сколько их погибнет?

Я забрала у Пирса руку.

— Дженкс! — крикнула я, чувствуя, как шумит кровь от взятой из линии силы. — Под землю!

Резкий свист заставил меня открыть глаза и увидеть поток уходящих в пень крылатых пикси. Фейри, сломав строй, погнались за ними быстрее, чем казалось возможным. Факелы окружили дом Дженкса язычками пламени, трое фейри бросились в оставленную без защиты дверь. Дженкс, доверившись мне, дал противнику возможность перенести бой прямо в его дом.

— Я поведу, — сказала Кери, взяв меня за руку. Пирс взял за другую — осторожно, потому что она пришлась на его обожженную ладонь. Находясь в безопасности пузыря, поставленного Пирсом, Кери связала волю каждого из нас воедино, и аура ее заклубилась, прижимаясь к моей с ощущением шелка и запахом солнца.

Меня пробрала дрожь, а Пирс расширил свою ауру, укрепив поставленный им круг, защищая нас и сливая ее с аурой Кери, чтобы ее магия могла пройти наружу. Я так ауру сместить не могла бы. Такая изощренная магия мне не по плечу, и Кери улыбнулась озорной улыбкой, обрадовавшись встрече с коллегой столь же искусным. Она была похожа на богиню плодородия — с выпяченным животом и исходящей от нее силой. Пирс рядом с ней смотрелся темным и мужественным, сильным, и мысли его были в прошлом и в настоящем одновременно. А я в полном отчаянии стояла между ними. Готовая сплесни черное проклятие ради спасения жизни Дженкса.

Кери прервала распев, и я, ощущая тяжесть ее взгляда, проглотила слюну и выпустила зажатую энергию, пустив ее перетекать между нами, устанавливать равновесие.

Пирс втянул с шипением воздух сквозь зубы, рука его судорожно сжалась. Ни я, ни Кери ничего не сказали, но подождали, пока он кивнул, приняв наш уровень силы. Это было совместное заклинание, и я ощущала на вкус, как мы трое сливаемся воедино: горечь металла и пепла, пушистый осадок солнца и пыльцы, холодная острота открытой воды под зимним ветром. Вода под зимним ветром — это была я. Я собиралась убивать магией. Нет, должен был быть иной выход.

— Прекратите! — шепнула я, и мысли Пирса обернулись вокруг моих мыслей, удерживая их сосредоточенными на работе.

— Не сходи с пути, — сказал он, не сводя с меня пристально-жутких глаз. — Держись.

— Каждый убивает, чтобы жить, — шепнула Айви, и меня обдало вампирским ладаном, тут же унесенным прочь.

Но не я. У меня болели пальцы от хватки Кери, отказывающейся их отпустить.

— Accendere! — победно выкрикнула она, завершая проклятие.

Пошатнувшись, я выдернулась, но было поздно. Как оглушенная, почувствовала я, что черное проклятие раскаленным ножом вырывается из моего мозга, прожигая в нем знание. Кери ахнула, запрокинула голову — это проклятие вырвалось из пузыря, поставленного Пирсом. Будто в замедленной съемке, я следила за ним лентой мысли, и первые щупальца серебристого жара нашарили границы, поставленные мною, расширяясь и заполняя пространство, проползая по внутренней стороне купола, взбираясь на деревья, и листья сворачивались на ветках, задымилась земля, пар пошел над нею, обозначая контуры расширяющегося проклятия.

Все будет сожжено, что над землей.

Каждый убивает, чтобы жить, отдалось у меня в мозгу.

Но не я.

В панике я бросилась прочь от Пирса и Кери, ударилась телом в пузырь Пирса, уставилась в ужасе на них двоих.

— Нет! — заорала я и потянулась к проклятию. Я видела его создание. Я могу его отозвать.

— Рэйчел! — окликнула меня Кери, широко раскрыв глаза. Она уловила какое-то изменение.

Пирс уставился на меня:

— Не надо, Рэйчел! — вскричал он, будто зная, что я сейчас сделаю.

Вытаращив глаза, я потянулась за проклятием, обернула его своей волей — и потащила назад.

Больно, черт. Здорово больно.

С ощущением ожога проклятие отскочило в меня обратно, метнулось прямо в разум, как живое, злясь, что его затащили в клетку. Не я! — подумала я, когда всполохи зеленого пламени вспыхнули и погасли за пузырем Пирса, показав, где хрупкие крылья свернулись в огне. С жутким воплем обескрылевшие фейри падали на дымящуюся землю, а я все тянула, тянула, затаскивая его в себя. Они умирали.

Запрокинув голову, я завыла в голос — чтобы не сойти с ума от боли.

И когда я втянула его в себя полностью, когда выдержала все, что могла выдержать, я толкнула это проклятие обратно в лей-линию. Я выложила в нее все, выпустив ее так быстро, что меня отбросило обратно в себя, и это было больно. Внешний круг рухнул, и я в наступившей тишине судорожно, со всхлипом вздохнула.

Боль исчезла, я встряхнулась, падая на мокрую землю.

Кем же стала я во имя любви? Или дружбы?

— Рэйчел! — воскликнула Айви, но подхватила меня обнявшая рука Пирса, пахнущая колдуном и силой.

Налетел ударом дисбаланс энергии, и я снова стиснула зубы, принимая его полностью. Это полагалось мне — грязь, мерзость. Все целиком. И я услышала, как вздохнул Пирс, когда меня затрясло и я приняла целиком всю копоть. Заслужила.

— Что ты сделала! — воскликнула разгневанная Кери.

Лежа на руках у Пирса, я видела ее миниатюрные ноги. Боль отступила, осталось лишь воспоминание о ней, но страх и растерянность только нарастали.

Кем же я стала?

— Что ты сделала, Рэйчел! — снова воскликнула эльфийка, требуя моего внимания.

Я подняла на нее глаза, вытерла их.

— Как там Дженкс?

Айви от границы круга ответила:

— Все еще под землей. Ты как?