Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну, а теперь, раз вы уже записались в эти самые сивиллы[28], расскажите мне про этого франта, про Джонса. Ему-то определенно повезло.
— В чем повезло?
— Ну, как же! Добился чего хотел.
— Но не тех женщин, которых добивался.
— Да, не совсем. Ну, конечно, ему всех не добиться, мало ли чего он хочет. По-моему, он два раза обжегся.
Но ему это ничуть не мешает. Выходит, он — счастливчик. — (Их сигареты двойной дугой упали в ручей, зашипели.) — Должно быть, нахальством тоже можно многого добиться от женщин.
— Вы хотите сказать — как и тупостью?
— Вовсе нет. Какая там тупость. Вот я действительно не могу добиться той, кого хочу, по своей тупости.
Она положила руку ему на плечо.
— Вы совсем не тупой, Джо. Но и смелости в вас нет.
— Нет есть. Разве вы можете себе представить, что я стану с кем-то считаться, если захочу чего-нибудь?
— Но я и не представляю себе, что вы можете как-то поступить, не считаясь с другими людьми, Джо.
Он обиделся и равнодушно сказал:
— Конечно, воля ваша, думайте как хотите. Знаю, я не такой смелый, как тот малый, из анекдота. Помните? Пристал к женщине на улице, а ее муж заступился, сшиб его с ног. Он встает, очищает грязь, а тут какой-то посторонний и говорит: «Господи помилуй, и часто вас так колотят?» А этот тип отвечает: «А как же, конечно, бывает, но уж зато, когда дело выгорит!..» Видно, он считал, что ему судьба быть битым, — прибавил он с прежней насмешливой улыбкой.
Она рассмеялась. Потом сказала:
— А почему бы и вам не попробовать, Джо?
Он смотрел на нее долго, спокойно. Она смело встретила его взгляд, и, соскочив с перил, он повернулся к ней, обнял ее одной рукой.
— Что это значит, Маргарет?
Она не ответила, и он, приподняв ее, снял с перил. Она положила руки ему на плечи.
— Нет, для вас это ничего не значит, — сказал он ей тихо и чуть коснулся губами ее губ. Рука его опустилась.
— Не так, Джо.
— Как — не так? — недоуменно спросил он. В ответ она притянула его к себе и поцеловала, медленно и жарко. Но они уже поняли, что, несмотря на все, они друг другу чужие. Он поторопился прервать неловкое молчание: — Значит ли это, что вы согласны?
— Нет, Джо, не могу! — ответила она спокойно, не отводя его рук.
— Но почему, Маргарет? Вы никогда не говорили мне — почему?
Он видел ее молчаливый профиль на прошитой закатом листве.
— Если бы я так хорошо к вам не относилась, я бы не стала объяснять. Но у вас такая фамилия, Джо. Не могу я выйти замуж за человека по фамилии Гиллиген.
Он обиделся всерьез.
— Извините, — тупо сказал он. Она прижалась щекой к его щеке. На вершине холма стволы деревьев стояли, как решетка у камина, за ними медленно дотлевали угли заката. — Фамилию и переменить можно, — сказал он. В вечерней тишине послышался долгий гудок. — Ваш поезд подходит, — сказал он.
Она слегка отклонилась от него, чтобы разглядеть его лицо.
— Джо, простите меня. Я пошутила…
— Ладно, ладно, — перебил он и с неловкой лаской погладил ее по плечу. — Пойдемте, пора!
Паровоз, чернея, показался за поворотом, увенчанный дымом, низкорослый, зловещий, словно рыцарь в перистом шлеме, становясь все больше, но как будто не двигаясь. И все же он двигался, с грохотом ворвался на станцию в назначенное время, и крошечный вершитель его судеб показался в окошке, как жалкий придаток, весь грязный, в больших очках. Поезд, гремя, остановился, на перрон высыпали носильщики в белых куртках.
Она снова обняла его, к удовольствию всех зевак.
— Джо, я вправду пошутила. Но разве вы не понимаете? Я два раза была замужем — и оба раза случилось несчастье. У меня просто духу не хватит еще раз рисковать. Но если бы я только посмела выйти замуж, то, конечно, за вас — и вы это знаете. Поцелуйте меня, Джо! — (Он выполнил ее просьбу.) — Храни вас Бог, милый. Если бы я за вас вышла, вы бы умерли через год, Джо. Все мои мужья умирают, вы же знаете.
— Я бы рискнул, — сказал он.
— А я нет. Слишком я молода, чтобы хоронить трех мужей.
С поезда сходили пассажиры, проходили мимо, другие садились в вагоны. Над всем, как обязательный аккомпанемент, звучали голоса зазывавших публику шоферов.
— Джо, неужели вам действительно так грустно, что я уезжаю? — (Он в недоумении посмотрел на нее.) — Джо! — воскликнула она, и тут мимо них прошла группа людей.
Это были мистер Джордж Фарр с супругой. Они увидели несчастное лицо Сесили, когда она, такая грациозная и хрупкая, со слезами растаяла в объятиях отца. А за ней стоял мистер Джордж Фарр, мрачный, как туча: его не желали замечать.
— Что я вам говорила? — сказала миссис Мэгон, сжимая руку Гиллигена.
— Да, вы были правы, — ответил он, поглощенный своим горем. — Ну и медовый месяц выпал бедняге!
Вновь прибывшие ушли за вокзал, и она снова посмотрела на Гиллигена.
— Поедем со мной, Джо!
— Венчаться? — спросил он с воскресающей надеждой.
— Нет, вот так, как есть. Тогда, если надоест, можно будет просто пожелать друг другу счастья и разойтись. — (Он с ужасом посмотрел на нее.) — Черт побери вашу пресвитерианскую добродетель, Джо! Теперь вы будете думать, что я распутная женщина.
— Нет, мэм, не буду. Но так поступить я не могу!
— Почему?
— Не знаю. Не могу — и все…
— Но какая же разница?
— Да никакой, если б мне нужно было только ваше тело. А мне… а мне нужно…
— Что вам нужно, Джо?
— О черт… Пошли, пора садиться.
— Значит, едете со мной?
— Вы отлично знаете, что нет. Вы же знали, что этого не будет, когда говорили.
Он поднял ее чемоданы. Но тут же носильщик ловко отнял их, и он только проводил ее в вагон. Она села на зеленый бархатный диванчик, и он, неловко сняв шляпу, протянул ей руку:
— Что ж, прощайте!
Ее лицо, бледное, спокойное, под маленькой, черной с белым, шапочкой, безукоризненный воротничок платья… Она не посмотрела на протянутую руку.
— Взгляните на меня, Джо. Разве я когда-нибудь лгала вам?
— Нет, — признал он.
— Неужели вы не видите, что я и сейчас не лгу? Я сказала правду. Садитесь.
— Нет, нет. Так я не могу. И вы знаете, что не могу.
— Да, знаю. Значит, и соблазнить вас мне не удалось, Джо. Простите меня. Хотелось сделать вас счастливым хоть на короткое время, если только я смогла бы. Но, наверно, не судьба!
Она подняла