Возвратившись в Москву из-за границы и узнав о случившемся, Пильняк ищет поддержки, обращается к тем, кто, по его представлению, может помочь. В № 1 журнала «Новый мир» за 1927 г. было напечатано его «покаянное письмо»{555}. В этом письме писатель попытался опровергнуть все обвинения сразу. Он писал: «…я понял, как моя “Повесть непогашенной луны”, напечатанная в майской книге “Нового мира” за 1926 год, возмутительнейше была использована контрреволюционной обывательщиной. Обыватель, искажая мои замыслы, вкладывает в повесть содержание, клевещущее на виднейших работников партии и революции, противное моему писательскому существу. При таких обстоятельствах мне совершенно ясно, что появление повести есть несомненная бестактность. Это тем более печально для меня, что я сознаю себя художником революции, рожденным революцией и связанным с революционной — здоровой — общественностью»{556}. Однако в письме А.И. Рыкову он был более откровенным, объясняя причину случившегося именно тем, что написал повесть о том, «как машина человеческого коллектива подчиняет себе человеческие индивидуальности, и о том, как благие пожелания в нашей российской действительности очень часто превращаются в катастрофические непоправимости». Уже на этапе обсуждения повести в редакции «Нового мира» выявились разные мнения, и тогда было принято решение, чтобы Б. Пильняк написал к ней предисловие, в котором он исключал возможные ассоциации и параллели. «…Где кончается ответственность автора, и, при наличии политцензуры, начинается ответственность редактора?»{557} — вопрошал он, говоря о том, что его «теперь отринут от прессы». Однако в этот раз Пильняк уцелел: на его письме появились две пометы, определившие его судьбу. Первая — В. Молотова: «С месяц тому назад я передал Отделу печати ЦК, чтобы Пильняка с год не пускали в основные три журнала, но дали возможность печататься в других». Вторая принадлежит И. Сталину: «Думаю, что этого довольно. Пильняк жульничает и обманывает нас»{558}. Это было время, когда компромат только собирался, расплата пришла позднее. Но история, происшедшая с Б. Пильняком, а затем с Замятиным и Веселым, стала наглядным уроком для всего литературного мира и всех, кто еще не сделал выбор в пользу монополии и оставался на позициях человеческой и художественной индивидуальности{559}.

Этапным для литературных организаций явился поворотный в идеологии период 1928–1929 гг., который начался с призыва рабочих-ударников в литературу, «ускоряющего неслыханно сроки и повышение темпов борьбы за гегемонию пролетариата в культуре», «ибо по-новому ставится вопрос о нэпе, о классах, о темпах строительства, о смычке, о политике партии» (Сталин). Для того, чтобы создать правовую основу для ликвидации литературных группировок попутнического толка, сначала было утверждено новое «Положение об обществах и союзах, не преследующих целей извлечения прибыли». Постановлением ВЦИК — СНК РСФСР от 6 февраля 1928 г. впервые были определены правоспособность руководителей и других должностных лиц этих обществ: выборные должности могли занимать только лица, не лишенные избирательных прав, а также ограничены цели обществ: они не должны были противоречить общим целям социалистического государства{560}. Все ранее принятые и утвержденные уставы и положения общественных организаций отменялись, а перерегистрация поручалась НКВД. Суть этой перерегистрации предельно ясно была изложена в специальном постановлении ОБ ЦК от 27 мая 1929 г. «Об итогах обследования ряда добровольных обществ»{561} (обследование проводилось НКВД){562}:

«1. Проводимую НКВД перерегистрацию добровольных обществ использовать для:

а) ликвидации обществ, фактически не работающих или не имеющих базы для своей работы;

б) ликвидации обществ, существование которых нецелесообразно по политическим соображениям (засорение антисоветскими элементами и т. п.);

в) слияния обществ, ставящих аналогичные цели, в тех случаях, когда подобные слияния целесообразно по политическим соображениям;

г) оформления вывода из сети добровольных обществ тех организаций, которые представляют собой, по характеру их деятельности, кассы взаимопомощи или другого рода экономические организации.

2. Подтвердить директиву ЦК от 1924 г. о необходимости согласия местных парткомитетов на участие членов партии в качестве учредителей вновь возникающих добровольных обществ, а также признать необходимым, чтобы члены партии, выступающие членами-учредителями обществ, несли фактическую ответственность за дальнейшую деятельность общества и чтобы члены партии, входящие в исполнительные органы добровольных обществ, фактически участвовали в работе этих исполнительных органов.

3. С целью усиления партийного влияния в научных, литературных и т. п. обществах предложить фракциям соответствующих профорганизаций провести работу по вовлечению в эти общества членов партии, ведущих работу в соответствующих областях.

4. При регистрации новых обществ предложить НКВД учитывать, на основании данных соответствующих органов, налиме базы для работы общества и целесообразность их работы с почки зрения задач социалистического строительства.

5. Установить фактическое руководство и ответственность заработай добровольных обществ соответствующих советских (Главнаука, Главискусство, НКЗдрав, НКСобез, ЗСНХ, НКЗем) и профсоюзных (ИТС союзов, секция научных работников, НКПроса, ЦК Рабис и т. п.) организаций, путем:

а) выделения в этих организациях работников, фактически отвечающих за работу обществ;

б) вовлечения в научные общества молодых научных сил;

в) фактической проверки работы обществ.

6. Допускать пребывание лишенцев в составе членов научных обществ или обществ, объединяющих деятелей искусства, только в том случае, если тот или другой лишенец представляет действительную ценность с точки зрения науки и искусства.

7. Предложить НКВД не допускать коммерческой деятельности обществ, не отвечающей целям и задачам общества»{563}.

Для проведения перерегистрации в ГПП и НКВД были организованы специальные отделы регистрации клубов, кружков и других организаций. Тем самым были созданы легальные условия и механизм ликвидации попутнических организаций. Партия и правительство взяли курс на уничтожение существовавшего небольшого разнообразия в идейно-художественных направлениях и эстетических вкусах, решив, что это поможет сохранить основные литературные организации-монстры. Это не оправдало первоначального расчета и вызвало даже некоторое злорадство у руководителей литературных объединений пролетарской направленности впоследствии те же приемы удушения были применены властью и к ним.