— А вот и наша девочка, — показывает железные зубы капитан Ферейро. Его искусственный глаз светится по-особому зловеще. Пират на фоне двух исполинов, что стоят по его правую и левую руку, кажется карикатурой, хоть в расправленных плечах всё ещё угадывается хорошая стать.

Марселла почему-то съезжает по стенке. Что-то мне не нравится её кисейность. Такая бойкая была, когда собиралась свернуть шею моему мужу. А тут без конца бледнеет да падает.

— Капитан Ферейро? — глупее вопроса не придумаешь, но именно он рвётся с губ первым, как будто глаза меня обманывают.

— Дядя Нико?! — видимо, Орландо тоже в шоке. Надо же… Никогда не знала имени пирата.

— Милый добрый старикан, — бормочет сквозь зубы Гесс, и я слышу в его голосе сарказм.

— Ну, уж точно не привидение замка Фолионто, — довольно похлопывает капитан себя здоровой рукой по протезу.

— Неожиданно как-то, — тяну я время, чтобы сообразить, что значит его появление. Сердце сжимает тревога. Тот самый чужак, о котором рассказывал Орландо.

— Нет ничего неожиданного, — охотно поясняет одноглазый пират, не переставая улыбаться. Такое впечатление, что у него навеки заклинило челюсти в многозначительном нехорошем оскале. — Цилия — моя родина. А в моих жилах течёт кровь Фольи.

Ну, да. Дядя же. Удивительно, что здесь ещё не собралась толпа. Слишком уж много становится Фольи на один квадратный метр.

— Вижу, вам так не терпелось меня увидеть, что вы даже в замок проникли. Может, выйдем и поговорим в более спокойной обстановке?

Я делаю шаг вперёд. Две статуи оживают. Быстрые и опасные. В руках у них — по пистолету. Миг — и я за спиной у Гесса.

— Браво! — пират снова восхищённо аплодирует. Здоровая рука ударяется о протез, и хлопки получаются неестественными, холодными, гулкими. — Какая реакция! Должен отказать вам, драгоценная мисс Пайн. Здесь разговаривать удобно: никто не помешает. А чтобы не создавалось лишних иллюзий, хочу предупредить: на входе — мои люди. Поэтому не надейтесь, что за стенами замка найдутся защитники. Они сейчас мирно отдыхают. Все, кто захотел бы вам помочь.

— Чего вы хотите? — внутри разливается вселенская пустота. — Если вещи из списка дона Педро, то мы не нашли их.

Капитан презрительно фыркает.

— Да кому нужна старая бесполезная рухлядь? Это только Пьетро, упрямый осёл, может годами гоняться за призраками.

По тому, как он произносит слова, я понимаю: Ферейро не испытывает страха перед великим доном. Более того: он слишком хорошо и близко его знает, раз позволяет себе отзываться о человеке, от которого трепещет весь Лидли и не только, в подобном тоне.

Единственный глаз бывшего пирата прожигает насквозь. Меня даже надёжный заслон в виде спины Гесса не спасает.

— Мне нужно изобретение твоего отца. Отдай его, девочка.

Жёсткий голос. Повелительные интонации. Несгибаемая властность. Теперь я точно знаю: он был великим капитаном. Такие умеют подчинять и ломать, если нужно.

Вот, значит, как. Ни тени сомнения. Зато понятно, кто стоял за похищением отца. Мне даже не жаль его разочаровывать.

— У меня нет того, что вам нужно. Я думала, вы поняли это, когда я обратилась за помощью.

— «Тогда» и «сейчас» — немного разные расстояния, как ты считаешь? И если бы я не был уверен, то не стояли бы мы друг напротив друга. А чтобы иметь нечто, совсем не обязательно об этом знать.

Я мягко, но решительно выхожу из-за спины Гесса. Развожу руками.

— У меня ничего нет. И вы сами можете в этом убедиться. А наш багаж, я так подозреваю, вы обшарили и до этого. Сложно признаться, что ошиблись?

— Я не ошибаюсь. У тебя есть изобретение профессора Пайна. И я найду эту вещь.

Я хочу возразить, даже рассмеяться. Но смех замирает у меня на губах, а неожиданно зачастившее сердце готово выскочить из груди. Оно неровно толкается о тёплый металлический кругляш, с которым я предпочитаю не расставаться. Часики, подаренные отцом. Во рту мгновенно пересыхает. Я чувствую, как напрягается Гесс. Он не проронил ни слова с того момента, как мы начали пикироваться с капитаном Ферейро.

Мне хочется сказать ему, чтобы он не шевелился: бандитов трое. И у них — четыре пистолета. Очень веский аргумент стоять смирно. Не знаю, умеет ли Гесс читать мысли, но я умоляю его не рисковать. Проговариваю эти слова в голове вновь и вновь.

Сжимаю руки в кулаки, чтобы не выдать себя. Бессознательно хочется прикоснуться к часам. Удостовериться, что они на месте, никуда не исчезли. При нашей последней встрече папа радовался, что я не расстаюсь с его подарком. Мне надо было ещё тогда распознать намёк.

Понятия не имею, что это. Часики-трансформер с набором полезных безделушек. Ничего особенного. Никаких скрытых механизмов — знаю точно. Что такого великого может в них быть? Настолько ценного, что похитили моего отца, разыграли комедию, отправили меня на поиски никому не нужных сокровищ?

Что-то не складывалось в общей картине. Не стыковалось. А я никак не могла понять, что именно. Выпадали мелочи, а из-за них вся история казалась неестественной, притянутой за уши.

Гесс

Я хладнокровно просчитываю варианты. Три женщины и бесполезный Орландо. Бандитов трое. И одновременно со всеми мне не справиться.

Я слышу, как Рени мысленно умоляет меня не шевелиться. Моя добрая девочка. Не о себе думает, а обо мне. В такие моменты, наверное, живут только инстинкты — защищать. Она просто не помнит сейчас, кто я и на что способен. Ей кажется: она знает, что ищет этот седовласый пройдоха. Искоса поглядываю на часики, висящие у неё на шее. Вполне вероятно: в них — тайна. А ещё я знаю: Рени ни за что не отдаст их добровольно.

— Раз мы застряли здесь, может, поведаете обо всём по порядку? — сейчас мне на руку эта беседа. Чем больше будет говорить этот милейший дедуля, тем меньше он будет смотреть по сторонам.

— Собственно, я могу удовлетворить ваше любопытство, отважная мисс Пайн, — хохочет эта сволочь. — Думаю, ты достойна узнать истину, прежде чем навсегда остаться в стенах этого уродливого замка.

Вот это он зря. Чувствую, как злость захлёстывает меня с головой, а внутри начинает клубиться тьма. Давай, изливайся, болтун. Пока ты говоришь, есть шанс, что продлится твоя жизнь. Цепляю глазами взгляд одного из его прихлебателей. Замечательно. Немного времени — и первый готов.

Видимо, старую образину распирает. Ему и самому не терпится поведать, какой он ловкий бандит. Дешёвка, склонная к спецэффектам.

— Я давно приглядывал за вашей странной семейкой. Чисто из любопытства. Ты замечательный мастер, девочка. Твои протезы облегчили жизнь несчастного калеки, изгоя, позора семьи. Меня, конечно, не отлучили. Как видишь, я всё ещё дядя Нико, — кивает он на притихшего Орландо. — Мы с Пьетро — двоюродные братья, но, как ты понимаешь, степень родства не оглашалась налево и направо. И дело даже не в том, что я пиратствовал: отобрать чьё-то добро, плести интриги — этим наш род не удивишь и не сломишь. Но некоторые неблаговидные поступки чуть не стоили мне семьи. Но я сам себе семья и всегда принимал решения, ни на кого не оглядываясь.