— Что ты, девочка моя! Слишком я стара для таких экспериментов! К тому же у меня сын не женат, внуков от него не дождалась. Нет уж, я останусь здесь, на страже мира и добропорядочности!

Эдди Монтифер смотрит с грустью. Он больше не шутит и не улыбается.

— Вот ты и выросла, мартышка. Даже успела влюбиться и замуж выскочить.

Моя жена пихает его локтём в бок, шутливо мстя за детское прозвище, а затем успокаивающе гладит Эдди по предплечью.

— Не грусти. Однажды и на твоём пути подвернёт ногу девушка твоей мечты. Одну ты уже осуществил — стал настоящим сыщиком, смог найти меня. И это только начало великой карьеры, мой верный друг.

Мы спускаемся по лестнице в то пространство, куда попали с Рени, находясь на грани между жизнью и смертью. Портал никуда не делся — переливается мягким светом.

Орландо отдаёт мне магические предметы.

— Думаю, им не место здесь, — в голосе его твёрдость гранита.

— А как же дон Педро? — даю я ему шанс передумать.

— С отцом я как-нибудь разберусь, — сжимает потомок великих донов свои скульптурно-идеальные губы.

Рени прощается с Марселлой и Гердой. Обнимается с Эдди. Дарит мокрый взгляд Орландо.

— Эй, — подаёт голос Джако и, белозубо улыбаясь, достаёт из-за пазухи мерцателя. — Вы тут забыли кое-что.

— Бит! — взвизгивает Рени и тискает ушастого мерзавца.

Мы стоим у входа.

— Я буду скучать по всем вам, — глотает слёзы моя девочка.

Кровочмаки не сентиментальны. Бездушны, можно сказать. Но почему-то трудно сделать вдох.

«Я тоже буду скучать. Очень» — не знаю, услышал ли кто мои мысли.

А потом мы берёмся за руки и делаем шаг.

Проваливаемся в пустоту.

Радужное сияние. Полёт по спирали. Как знакомо.

Надеюсь, в этот раз приземление будет приятным.

Ну, здравствуй, Зеосс!

Рени

Полуденное солнце стоит высоко и щедро разбрасывает во все стороны лучи. Обычный день. Для большинства, возможно, он ничего не значит. Но для меня он самый счастливый, самый радостный и прекрасный.

Я осторожно беру белоснежный свёрток в руки и прижимаю его к груди. Заглядываю внутрь, приоткрыв кружевной уголок.

В комнату стремительно врывается Гесс. Мой неукротимый, опасный, но самый лучший во всех мирах хищник.

— Посмотри на своего сына, Гесс, — похлопываю ладонью по кровати.

Он присаживается осторожно, словно боится, что если сделает лишнее движение — всё вокруг рассыплется на хрустальные мелкие осколки.

— Он красивый, правда? — перекладываю в руки мужа свёрток с младенцем.

— Самый лучший. Уникальный. Не такой как все! — уверенно произносит Гесс и благоговейно проводит пальцами по мягкой щёчке. В голосе его нет ни сомнений, ни колебаний.

Я знаю: он не верил, что это возможно — рождение ребёнка от иномирной девушки, человека. У них в первородных парах очень редко появлялись на свет дети, а тут — сочетание несочетаемого.

Но, видимо, мои сила и вера сломили ещё одну вероятность невозможного.

— Айбингумилергерз, — даёт муж имя нашему сыну — первородному кровочмаку по отцу, человеку — по матери.

— Айбин, — воркую я, приглаживая тёмный чубчик моему счастью. — Вот оно — настоящее сокровище. А ты явно не там искал, — фыркаю, напоминая мужу, как он попал в другой мир чуть больше года назад.

— Я попал туда, куда надо, и нашёл то, что нужно, — ворчит Гесс и стискивает меня в крепких и надёжных объятиях.

— Ну-ка, ну-ка! А кто покажет деду внука? — врывается вихрем в комнату мой отец. Он шумный и большой, и ему явно мало места даже в таком просторном помещении. Где он, там сразу становится суматошно и громко: падают вещи, бьётся посуда и кажется, всё переворачивается вверх дном.

Маленький Айбин тонет в его огромных лапищах, но я уверена: отец ни за что не уронит малыша.

— Самое гениальное изобретение, — толкает он локтём в бок моего мужа и прижимает к груди свёрток. — Самое великое открытие! А всё остальное — тлен и суета!

За окном слышится заливистое ржание. Это последний подарок с Иброна — Шаракан. Он вынырнул из портала вслед за нами — спустя какую-то минуту. Думаю, это Джако помог ему отправиться за хозяином. А может, прощальный подарок Орландо — как знать.

Гесс таки побывал в сокровищнице рода — мы попали в неё при переходе. По большому секрету: там нет никаких сокровищ. Только древние книги да артефакты, странные приборы и предметы. Но об этом мы никому не рассказываем, потому что сокровищница — это мечта, а мечту нельзя убивать ни за что и никогда.

Я видела, как загорелись глаза у папы, но, к сожалению, никто не дал ему возможности поковыряться в зеосских ценностях.

Там мы оставили принесённые с Иброна раритеты.

— Спасссти мир — это чесссть, — заявил Сирмарр, хранитель портала. И я вот ничуточки, ни капельки не испугалась, честно-честно! Он такой милый. Мы часто беседуем с ним по вечерам, когда большое солнце красным блином медленно сползает за горизонт.

Отец и здесь нашёл себе компанию. И, хоть и притерпелся к магии, и даже научился применять её, частенько спорит с Менбаром и периодически садится на любимого конька — ратует за материализм и торжество науки. Он и здесь не успокоился: создаёт свои гениальные творения, занимается преподавательством, носится по всему Зеоссу, помогая строить города. У него слишком много идей, чтобы сидеть на месте.

— Мальчику нужен свежий воздух! — заявляет дедушка-профессор и, укачивая внука на руках, отправляется погулять.

— Язык не поворачивается сказать, что нашему сыну не нужен свежий воздух. Да и вообще многое не нужно, — машет рукой Гесс.

— Зачем отнимать у человека надежду? Он считает, что может быть полезным — пусть так и будет. Мальчику не помешает свежий воздух — давай думать так, — улыбаюсь я и получаю свой долгий и томительный поцелуй.

— Люблю тебя, — шепчут дорогие губы.

— Я тоже тебя люблю, — провожу пальцами по коже, что меняет радужные полосы и светится перламутром.

Млею от счастья. Всё самое дорогое — со мной. Всё самое важное — рядом. И никакие сокровища всех миров и вселенных не способны заменить того, что живёт в сердце, что поселилось в душе. Только моё. Навечно. Навсегда.