Я посидела у дяди еще немного, молча наблюдая за тем, как его метания прекращаются и он погружается в глубокий сон. Убедившись, что с ним все хорошо, я выскользнула из его комнаты и вернулась к Томасу.

Я приоткрыла дверь, надеясь на невозможное: что он очнулся. Глупая мечта. Более того, его кожа стала еще бледнее, словно яд жадно вытягивал жизнь из его тела.

– Эбигейль? – крикнула я в коридор, забыв о том, что в комнате Томаса есть колокольчик для слуг.

На лестнице раздались торопливые шаги горничной.

– Да, мисс?

– Нужны еще одеяла для Томаса и моего дяди, – сказала я. – И нельзя ли посильнее разжечь камины, чтобы прогреть их комнаты?

Она кивнула и побежала выполнять новые поручения. Решив этот вопрос, я вернулась к Томасу. Мысли в голове бурлили. Мне нужно составить список подозреваемых, у которых были причины нам навредить. Я осторожно уселась так, чтобы не задеть свою ногу и не потревожить Томаса, и прислонилась к изголовью кровати. Главный инспектор Хаббард не очень-то нас поддерживает. Он ясно дал понять, что не видит никакого толка в нашем расследовании, и хочет, чтобы мы молчали и наслаждались чудесами Белого города, как и миллионы других посетителей.

Хоть я и сомневалась, что он стал бы нас травить, его нельзя вычеркивать из списка.

Мистер Сигранд, мужчина, потерявший дочь и верящий в то, что по земле разгуливают демоны, может, и сумасшедший, но мне трудно представить, как он пробирается в наш дом и подсыпает отраву. Разве что он только притворяется безумным… Но я не могла предположить, чтобы он предпринял нечто настолько дьявольское и в процессе не привлек к себе внимания.

Ной. Мефистофель. Они помогали нам. Но это могли быть уловки, особенно со стороны хозяина цирка. Кроме того, нельзя забывать обитателей нашего временного пристанища. Я ничего не знала о них, их жизни и их знакомых. Очень возможно, что они желали нам зла по неведомым мне причинам. Может, они знали человека, за которым мы охотимся.

Я вздохнула. Почти все вертится вокруг нашего дела. По краям те, кто имеет хоть какое-то отношение, – они всегда подозреваемые. Но мне нужен тот, кто в центре. Если бы я только вычислила, кто является Джеком-потрошителем, я могла бы остановить его окончательно и раскрыть миру его грязные дела.

– Р-роза. – Томас заметался в очередном припадке. – Кубики.

У меня заныло в груди.

– Томас… Я не… Розовые кубики?..

У меня в голове щелкнули шестеренки, и головоломка медленно начала сходиться. Кубики. Сахарные кубики. Пропитанные экстрактом розы. А раньше Томас пробормотал «отель». Есть только одно место, где нам в ходе нашего расследования встретились сахарные кубики.

Не знаю, действительно ли это был отель, но муж Минни сдавал комнаты над аптекой. Тем самым местом, где продавали сахарные кубики с ароматом розы. Аптека на другой стороне улицы была уловкой со стороны мужа Минни. Мне вспомнилась пара встреч с ним. Он зашел, когда мы с Минни пили чай, и понял, что, пока я там, он успеет залезть к нам в дом и сжечь дневники Натаниэля. Он также был связан с Труди, поскольку знал ее через жену. Пробежавшая по спине дрожь подтвердила, что их аптека – то самое место, где живет дьявол.

А когда я познакомлю его с моими лезвиями, станет местом, где он умрет.

Томаса начало рвать, и я схватила ведро. Как только он закончил, я убрала у него со лба волосы и, нежно гладя его по голове, стала планировать убийство.

Бабушкин особняк

Чикаго, штат Иллинойс

16 февраля 1889 года

В некотором смысле было даже приятно наконец понять, для чего в моей душе существует тьма.

Все очень просто. Чтобы остановить дьявола, я должна быть коварнее, чем он. Я закрыла глаза, представляя каждое действие. Если я чему и научилась у Томаса Кресуэлла, так это полностью погрузиться в то ужасное место. Отрешиться от своего разума и здравомыслия и стать тем, кого боялась больше всего.

Я должна предвосхищать каждый шаг убийцы. Перенять его желания и стремления. Все его преступные фантазии станут моими, пока я не возжелаю его крови так же, как он стремится пролить мою. Я представила, как мой скальпель повторяет линии его тела, поблескивая в лунном свете. Одиноком луче, осветившем мое темное действо.

По моим венам заструится желание. Отличное от влечения, которое я ощущала, лежа в обнимку с Томасом, но не менее соблазнительное или дарующее удовольствие. Я разложу его на столе, одурманенного, но живого, чтобы он узнал, что такое настоящий ужас. Позволю ему смотреть на меня сквозь текущие из глаз слезы.

Жажда крови. Если он выбрал такой наркотик, то и я тоже. В десятикратном размере.

Пусть эти несколько месяцев Потрошитель тренировал свое темное мастерство, но и я тоже не сидела сложа руки в ожидании, пока он вонзит свои когти в очередную жертву. Пока он оттачивал свое смертоносное обольщение, я занималась тем же. Он был создан для убийства, но я овладела способами охоты на монстров. Я больше не та наивная одинокая девушка, которая тайком пробиралась по лондонским улицам несколько месяцев назад. Теперь я знаю, что монстры никогда не успокаиваются. Томас был прав с самого начала: стоит однажды попробовать теплой крови – и всегда будет мало.

Все предыдущие дела были тренировкой – уроками того, как противостоять абсолютному злу и победить его. Во время расследования первых преступлений Потрошителя я лишилась своей наивности и нежелания узнавать правду о людях. Пребывание в замке Дракулы научило меня верить в себя, не обращая внимания на отвлекающие факторы. В круизе на том проклятом океанском лайнере я сыграла роль, которая убедила всех, даже Томаса, в том, что мои симпатии изменились. Я научилась манипулировать эмоциями, стала воплощением ловкости рук.

Когда-то я могла бы поклясться, что стану лучше. Что никогда не убью. Что моя работа призвана только помогать сохранять людские жизни. Теперь же я повидала достаточно, чтобы понимать: иногда, чтобы победить тьму, необходимо стать клинком, закаленным в божественном огне.

Дьявол был монстром, но я стану его кошмаром.

– Если хочешь войны, – прошептала я невидимому демону, – ты ее получишь.

В глубине души я боялась, что струшу. Капля страха или проявление милосердия обойдется мне дороже собственной жизни. Погубит моих близких. Я уже потеряла брата из-за этого порочного создания, и, если он посмеет еще раз тронуть Томаса или дядю, я стану королевой ада.

Настало время посмотреть в лицо своим демонам.

Я заглянула в сердце и не нашла там ни одной слабости. Я положу конец преступлениям Потрошителя. Именно я воткну лезвие в его плоть и буду проворачивать, пока мои руки не покроются его грехами.

Томас метался на кровати, тревога и лихорадка не отпускали его даже во сне. Как бы сильно я ни хотела, чтобы он был рядом во время противостояния с самим Сатаной, я слишком люблю его, чтобы вовлекать в опаснейшую охоту. Я выслежу дьявола, а когда найду, вырежу его черное сердце.