я и стал следить за могильным духом. Куда он шел, туда и я. Все ждал удобного момента, но тот не наступал. Кругом шныряли псы. И наконец выпал случай, тогда-то и нагнал я Сеоркуру. Он с мертвых как раз собрался сдирать кожу. В его огромных лапах был острый серп.

«Что тебе, мертвец?» – спросил меня он первым.

«Ты, дважды меня назвал мертвецом, скажи почему?» – сказал я первое, что пришло на ум.

Он отвечал:

«Я бы взял тебя с собою, но не было места».

И указал кривым пальцем на черный саван и мертвецов. А дальше смотрит на меня стеклянными глазами и удивляется, что пока не пришло мое время, приглядывается и добавляет к прежде сказанному, что чует под мертвой кожей моей другое тело, что вроде бы я мертвая оболочка, а внутри прячется кто-то еще… И тянется ко мне серпом, как будто желая ковырнуть мне шкуру. Не мешкая, я соглашаюсь с ним и говорю, что прав он, что мертвый я почти. И на тебя указываю рукой:

«Отдай его мне!»

«Зачем тебе покойник?»

«Это он нанес мне смертельную рану».

И в подтверждение своих слов показываю дыру на груди. Она осталась у меня с Закрая.

«А что ты дашь в замен?»

«Принесу тебе других».

«Нет! Я их сам возьму, а ты мне завещай свой дух. Когда придет твой час, не отдавай другим».

И тычет пальцем в рану.

И тут же из нее появился свет. Он ослепил чудовище. Могильный дух, как будто обезумел, замахал руками, вроде отбиваясь от лесных пчел. А потом взревел и бросился бежать, оставив мне вот это.

И Роха продемонстрировал наставнику изогнутый серп.

Мастеровой взял его и повертел в руках, тот сверкнул начищенным до блеска лезвием.

– Отличный был бы инструмент для земледельцев. О них ты вряд ли слышал. Некогда народ их заселял Каргун и Ниирею. Возделывали они бескрайние просторы. И эта вещь осталась с тех времен.

– Да, жаль, отец, что сей нож не земледельцу, а могильщику служил, ну а теперь пускай и мне послужит. – Довольный Роха спрятал серп под пояс.

– Дух обманул тебя, когда показывал дорогу ведущую к Большой воде. Могильщик мог лишь указать путь к погибели, и только. А что за свет так напугал его?

Роха распахнул одежду и показал Мастеровому рану. Из нее по прежнему пробивались тонкие лучики света.

– Аллая – ведьма… Она звездной колыбели частицу малую вложила в ребра мне. Реликвия сия в начале служила матери моей. А потом досталась ведьме. И уж позже мне. Я думаю, что огонек свидетельствует нам, что рядом мы с заветной колыбелью…

Все было готово, чтобы завершить задуманное. Мастеровой притворился мертвым и снова улегся на полотно, а Роха, приняв облик могильщика, занял его место. Он двинулся вперед, чтобы вскоре объявиться у подножия башен. Никто не смел усомниться в том, что перед ними именно могильный дух Сеоркуры, а не Роха.

Все здесь казалось заброшенным, пустым. Снаружи никого. Изредка до слуха Рохи доносились рык собак, шаги и шорох, мелькали тени, что вдруг возникали на пути и пропадали тут же. Спасенный задрал голову в надежде хоть кого-то обнаружить, но вокруг были лишь пустые стены. Эти стены имели заметный угол и грозно нависали над Рохой. Там, выше, зияла черная дыра. Вдруг из нее раздался протяжный гул, какой бывает при сильном сквозняке. Рядом ― еще отверстия, но меньшие по размерам. Из них тоже шел гул, но тихий. Гнетущий вид башен и эти воющие звуки ввергли его в оторопь, и прошло какое-то время, прежде чем он нашел в себе силы двигаться дальше.

Неожиданно одна из первых башен, чьи руины едва держались, накренилась и тут же рухнула за его спиной Рохи, отрезав путь назад. В воздух поднялась удушливая взвесь.

– Кто ты?– раздался чей-то голос. Он разнесся эхом.

– Я принес добычу! – Роха закашлялся.

Как только уселась пыль, увидел он впереди узкую дорожку. Нарушая все законы бытия, она не имела видимых опор и висела в воздухе. Роха стоял у ее начала. А дальше, извиваясь, дорожка резко уходила вниз и где-то там пропадала. Когда сын Илеи подошел ближе, его глазам открылась яма. Вернее, это была огромная воронка, что бездонностью своей нагоняла жуть. Та самая дорожка, подобно дождевому червю, сползала вниз.

– Ступай, я жду! – ухнул тот же голос.

«Вот так шутка… Куда же здесь идти?» – подумал Роха, видя, как конец дорожки повис в мрачной пустоте, подобно оборванной нити.

Он почувствовал себя как на качелях, когда ступил на эту тропу. Еще сложнее оказалось тянуть за собою ношу.

– Оставь его! – прошумело из воронки.

Роха отступил от края и выпустил из рук полотно. И стоило ему сделать лишь несколько шагов еще, как около оставленного им наставника собралась свора псов. Ничего другого Рохе не оставалось, как только идти вперед. Не было ни поручней, ни ступеней, только шаткий спуск, ведущий в кромешный мрак. Так через какое-то время Спасенный достиг того места, где путь вдруг обрывался. Роха едва держался на ногах, а снизу в лицо ему дышали мгла и леденящий холод. Неизвестно откуда рядом с Рохой возник маленький островок. Он плавал в центре пропасти, подобно плотику. И теперь подплыл совсем близко. До него всего лишь шаг. Ноги сами оттолкнулись… И вот уже Роха стоял на спасительном островке. Как только он нашел новую опору, дорожка вдруг юркнула вниз. Оборвалась связующая нить. Теперь уж точно назад пути не было.

Плотик покачивался подобно тому как покачивался бы кораблик на волнах. Не быстро, но все же глаза Рохи привыкли к отсутствию света. Он вгляделся… Туда, в сумрак, в окружающие его своды…

– Что это там?

Роха увидел изображения странных существ. Они кое-где проступили на черных стенах.

Роха закрутил головой, пытаясь внимательнее рассмотреть изображения.

Изображений было пять или, может быть, шесть…

И вот что видел Роха: существ отдаленно походивших на людей, но только с ног до плеч, а дальше… мощная, поросшая шерстью шея, на которой громоздилась собачья голова.

Прямо перед глазами Рохи возникло одно из этих чудовищ, оно стояло у открытых врат. Следом продолжение сюжета – все тот же человеко-зверь у какой-то колыбели. Рядом другое чудовище склонило голову над той же детской колыбелью. На следующем – в руках чудовища плачущий младенец. И наконец, последнее… Роха отчетливо увидел взгляд зверя. Хищные глаза нацелены прямо на него. А рядом что-то еще, чего Спасенный рассмотреть не успел. Мгновенно изображение ожило и породило еще