Пират двинулся ко мне, ловко балансируя. Я заметил, что ветер немного усилился, и понял: должно быть, Спирглас уменьшил высоту, готовясь к посадке. Остров был еще далеко, но «Аврора», оставшись без управления точно налетит на его огромную скалу. Даже теперь я не хотел увидеть, как мой корабль потерпит крушение, особенно когда все могут еще спастись. Может, погибну только я. И Брюс. Бедный Брюс.

— Ты у нас просто гений побегов, да? — Спирглас был уже всего в нескольких шагах. — А ты ловкий малый. Не будь ты таким строптивым, я бы предложил тебе место на своем корабле.

— Мое место здесь, — устало ответил я. И никогда еще я не чувствовал этого с такой остротой, как теперь. Все, что мне дорого, связано с этим кораблем, все добрые чувства, все надежды на счастье. И я подумал, что, по крайней мере, умру здесь, дома.

— Скажи мне только, приятель, очень хотелось бы знать, как ты выбрался из шахты с гидрием?

— Улетел, — зло бросил я. Я ненавидел его.

Он мрачно рассмеялся:

— Тогда лети дальше.

Он обеими руками схватил меня за плечи и с силой толкнул. Я беспомощно взмахнул руками, обшивка ушла из-под ног, и я упал.

Я падал спиной, инстинктивно раскинув руки и нога. Я чувствовал, как меня обтекает воздух, как я раздвигаю его головой, потом плечами, потом грудью, всем телом и он смыкается наконец позади моих ступней. Я подобрал под себя одну руку и развернул плечо, чтобы перевернуться и лететь лицом вниз, навстречу кормовой оконечности «Авроры».

Я не испугался.

Вот так же падал папа.

И это была самая естественная вещь в мире. Я знал, что это будет именно так. Так легко и медленно. У меня даже было время посмотреть вниз, на море. Я даже оглянулся через плечо и увидел Спиргласа, глядящего на меня, и облачную кошку, все еще прижимающуюся к обшивке. Я посмотрел перед собой и увидел огромные плавники стабилизатора, надвигающиеся на меня. Я должен был пролететь точно над правым горизонтальным стабилизатором. Потом я буду свободен от корабля, и останемся только я и небо. Если мой отец смог, я тоже смогу. Я был рожден в воздухе.

В каком-то уголке моего сознания, однако, шевелилась мысль, что нельзя пролететь мимо стабилизатора. Нужно спланировать вниз. Я свел ноги вместе, вытянул руки по швам, нагнул голову и нырнул вниз, навстречу серебристой плоскости. Все вокруг начало ускоряться, и в первый раз я почувствовал страх. Я забил ногами в воздухе и выкинул руки вперед, чтобы смягчить удар. В следующее мгновение я врезался в огромное крыло стабилизатора и, сдирая кожу на ладонях до мяса, пытался остановиться. Разогревшийся от скольжения металл обжигал. Край стабилизатора был уже совсем рядом. Я приподнял голову, чтобы видеть его. Закрылок стремительно надвигался.

Между самим стабилизатором и закрылком была узкая щель, и я успел пропихнуть в нее руки и уцепиться мертвой хваткой за металлическую распорку. Тело мое дернулось и изогнулось, руки обожгло болью — так резко я затормозил. Меня развернуло, и теперь я лежал головой вперед, к носу корабля, прижавшись всем телом к закрылку, и ветер бил мне в лицо.

Я не могу летать. Я потерпел крушение. Я вовсе не легче воздуха.

Я упал, и великий стыд овладел мной.

Я тяжелый как камень.

Всю жизнь я твердил себе, что я легкий и могу парить в воздухе. Я легкий, я смогу улететь от своей тоски. Улететь и остаться в небе навсегда.

Но я никогда не смогу догнать отца. Он упал, как Гильгамеш, а меня не было рядом, чтобы спасти его, подобно всемогущему Энкиду. Он умер, ушел окончательно и навсегда, и теперь все сразу навалилось на меня: все эти годы вдали от дома и вся моя тоска.

Я знал, что долго так не продержусь и обратно на плоскость стабилизатора мне тоже никак не вскарабкаться. Руки потеряют силу, пальцы разожмутся, и я соскользну и отправлюсь в бесславный последний полет навстречу волнам.

Наверху, на спине корабля, я видел Спиргласа — он стоял во весь рост, повернувшись ко мне. Меня нетрудно было разглядеть в ярком солнечном свете, темная рубашка выделялась на фоне серебристой обшивки. Облачная кошка тоже была там. Лучше буду смотреть на нее, чем на Спиргласа.

И тут случилось невероятное. Вряд ли кошка могла свалиться, значит, она прыгнула сама, по своей воле. Крылья ее вспыхнули на солнце, и она соскользнула с корабля. Но левое сморщенное крыло не раскрылось полностью, и кошка, вращаясь, начала падать — слишком быстро.

Она опять падала, так же как в миг своего рождения. Только на этот раз не было внизу деревьев, чтобы смягчить удар.

Ну же, лети!

Каким-то образом, несмотря на изувеченное крыло, облачной кошке удалось выровняться. Я увидел, как она сделала мощный взмах крыльями и чуть-чуть поднялась вверх. Мало-помалу она набирала высоту. Она все еще кренилась на один бок, еще не приспособилась удерживать направление и лететь ровно.

Но она летела.

Она улетала прочь от «Авроры», привыкая к крыльям, к новому для нее ощущению полета. Она пару раз неловко развернулась, но с каждой секундой у нее получалось все лучше и лучше. Я смеялся и кричал; думаю, я немножко сошел с ума от боли и от осознания того, что мой конец близок, но теперь я больше не чувствовал тоски или страха. Это было так здорово — увидеть, как облачная кошка летит, вернувшись в свою родную стихию. Она не создана для земли. Я провожал ее взглядом, пока она не исчезла.

Я улыбнулся, закрыл глаза и прижался щекой к обшивке корабля, приятно холодившей горящую кожу. Теперь я хотел только спать. Но обшивка как-то странно вибрировала, будто от тяжелых ударов, и все сильнее и сильнее.

Я устало открыл глаза, глянул вверх и потрясённо увидел спускающегося ко мне Спиргласа. Он отыскал страховочный линь и использовал его в качестве веревки, чтобы спуститься на плоскость стабилизатора. Теперь он, пригнувшись, шел к закрылку, на котором я лежал.

«Зачем столько хлопот, — подумал я. — Я бы и так скоро упал».

Он осторожно приближался, уцепившись одной рукой за страховочный конец.

— Если я оставлю тебя за моей спиной, — обратился он ко мне, перекрикивая ветер, — ты еще ухитришься снова воскреснуть, чтобы досаждать мне!

Он ударил сапогом по моим пальцам. Они уже настолько утратили чувствительность, что я даже не вскрикнул от боли. Каким-то чудом я все еще цеплялся за распорку.

— Брось ее, мальчишка! Или я должен переломать тебя всего?

— Тебе никогда меня не сломать, — ответил я.

Собрав последние силы, я перевернулся на бок и сильно ударил его каблуками по ногам. Удар застал его врасплох, он пошатнулся, потерял равновесие и упал на колени. Нож вылетел из его руки и немедленно был унесен ветром. Другая его рука выпустила страховочный конец. Спирглас начал сползать со стабилизатора, и я, не веря сам себе, подумал было, что победил его. Но в последний момент он успел поймать линь. Пират поднялся во весь рост. Он шагнул ко мне, и на лице его была неописуемая ярость. Вот он замахнулся ногой в сапоге…