Кен тоскливо посмотрел на нее:

– По-моему, это больше похоже на дурной сон, связанный с авиакатастрофой и твоим падением. Ты просто обречена продолжать думать об этом.

– С этим, полагаю, я могу примириться. Я могу с этим согласиться куда легче, чем…

Сэм вертела в руках свой стакан. Они помолчали.

– Ну хорошо. А что же мы теперь будем с тобой делать? Завернем тебя в вату, пока все эти сны не исчезнут навсегда? А может, поместить тебя в обитую войлоком палату в психушке, пожалуй, так будет безопаснее всего? – Он ухмыльнулся, а потом увидел, что она не улыбается, совсем не улыбается, а только кивает в знак согласия. Он коснулся ее щеки костяшками пальцев. – С тобой все будет хорошо, Сэм, – ты ведь прошла школу выживания.

– Ах, так?

– Послушай-ка… – Он закурил новую сигарету. – Я думаю, что ты, возможно, сделала ошибку, ринувшись в этот Хэлл сразу после падения.

– Почему?

– Возможно, это звучит жестоко, но я не это имею в виду. Я думаю, что ты просто паникуешь. Загнала себя в определенное состояние, и, думаю, ты должна помочь сама себе выбраться из него. Тебе необходимо уехать отсюда. Я говорил тебе еще на прошлой неделе: возьми отпуск. Попытайся забыть обо всем. Расслабься по-настоящему.

– Я уезжаю в субботу. Покатаемся недельку на лыжах с Ричардом. Я там разобрала все в конторе. Ну и как, это нам подходит?

– Ну, разумеется. Но ты должна расслабиться, хорошо? Обдумай все хорошенько, взвесь, а потом, вернувшись, посмотри, будет ли все это выглядеть по-прежнему… Увидишь, что нет…

– Надеюсь, ты окажешься прав, – сказала она.

– Вот и я надеюсь. Ну, пошли, я угощу тебя обедом. Бьюсь об заклад, что ты не ела. Ты голодна?

– Не очень.

– Тебе надо поесть.

– Я тебя приглашаю. Я буду тебя угощать.

– Идет. – Он встал и осушил свой стакан. – Ну и мудреное же это словечко.

– Какое еще словечко?

– «Аролейд». Из него можно составить уйму слов. Я вот еще один вариант придумал: «повторный набор номера».

– Но ты же не все буквы использовал.

– А разве твой мотоциклист в капюшоне сказал, что все буквы надо использовать?

Сэм посмотрела на него встревоженно:

– Ну, пожалуйста, Кен. Будь осторожнее.

Они вышли в прихожую, и он приподнял забрало на одном из рыцарей.

– Все в порядке, Сэм. Вот видишь, у меня тут есть свои собственные мужики в капюшонах с прорезями для глаз. Они из твоего Слайдера отбивную сделают, если только он попытается здесь хулиганить.

Он опустил забрало, и оно закрылось с громким лязгом.

АЭРОПОРТ ГАТУИК.

Его бело-голубой знак самолетиком-эмблемой промелькнул мимо них на автостраде.

– Прочь с дороги, засранец!

Ричард яростно жал на гудок, сверкал огнями, резко увеличив скорость, пока автомобиль впереди в конце концов не уступил им дорогу. Сэм наблюдала, как «дворники» БМВ смахивают холодный февральский дождь с ветрового стекла. Раздался громкий шлепок, и брызги из-под колес какого-то грузовика на мгновение ослепили их.

Тот же самый сон. Ночью в четверг, и снова он же в прошлую ночь. Вентилятор на потолке, вращающийся все быстрее и быстрее. Тот вентилятор, который снился ей в лаборатории. Вентилятор, похожий скорее на пропеллер. А потом она просыпается дрожа, вся в поту. И это все. Только это. И все время при ней и вчера и сегодня.

Она послала цветы на похороны Колина Хэйра. Хотела было написать записку, но в конце концов попросила просто поместить ее имя на карточке, и больше ничего.

Послышался оглушительный рев, и огромный самолет стал снижаться в их сторону. Его крылья и шасси все приближались, он медленно проследовал прямо над их головами и исчез из вида за какими-то складами. Она ожидала услышать взрыв, глухой гул и увидеть пелену огня – но ничего такого не произошло.

Ричард притормозил, а потом прибавил скорость.

– Ты быстро едешь, – сказала она.

– Мы опаздываем. – Он нажал гудок, сердито сигналя автомобилю, который тащился перед ними. – Я достал два одноместных сиденья. Я не смог достать билеты на рейс по общему расписанию: все в Женеву было заказано. Весь мир сейчас собирается кататься на лыжах. Все будет в порядке, это хорошая авиалиния.

– А как она называется?

– «Чартэйр»… Ну, давай же, ты, задница, шевелись.

«Чартэйр». «Чартэйр».

Она пристально смотрела сквозь ветровое стекло на черные щетки «дворников», елозящие по стеклу взад-вперед.

Словно пропеллеры.

– А у самолетов есть пропеллеры? – спросила она.

– Только у маленьких.

– Значит, на том самолете, на котором мы собираемся лететь, их не будет?

– Да у них их нет уже лет тридцать.

– А я думала, что у них есть такие крошечные маленькие пропеллеры, внутри двигателей.

– У них есть лопасти вентиляторов. Чтобы сжимать воздух.

Лопасти вентилятора…

Она услышала щелканье индикатора и увидела впереди съезд с дороги.

– Мне хотелось бы взять Ники, – сказала она. – Он уже достаточно взрослый, чтобы начать кататься на лыжах.

– В следующем году, – сказал Ричард.

В следующем году… А будет ли он, следующий год?

– Я паршиво себя чувствую оттого, что мы опять бросаем его одного. Я, кажется, только всегда и делала, что бросала его.

– С ним все будет в порядке. Все отлично. Он такой самостоятельный маленький паренек.

Самостоятельный. Вот так, бывало, ее дядя и тетя говорили и о ней. Так они оправдывали себя за то, что не замечали ее. ОЙ, ДА НЕ НАДО ТЕБЕ БЕСПОКОИТЬСЯ НАСЧЕТ САМАНТЫ. ОНА ТАКАЯ САМОСТОЯТЕЛЬНАЯ МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА.

Она подумала о самолете, взлетающем под проливным дождем в клубящееся серое небо. В этот вихрь. Вот ты и будешь падать сквозь вихрь в пустоту. И останешься в этой пустоте навсегда.

Автомобиль замедлил ход, а потом стал стремительно подниматься вверх по склону.

– Мы чертовски опаздываем. Я тебя высажу, а ты хватай носильщика или тележку и давай на регистрацию, пока я буду парковаться.

Она проталкивалась с тележкой через битком набитый людьми зал вылета, мимо длинных, идущих во всех направлениях очередей. Их было очень много, и все они сходились посередине зала, где скопились груды багажа, а пассажиры в куртках с капюшонами раздраженно толкались вокруг, доведенные до точки кипения. Впереди нее везли какого-то старика в инвалидной коляске; откинув голову в нелепой панамке назад, он озирался вокруг с озадаченным выражением лица – похоже, ему казалось, что он в прошлом столетии и его везет рикша.