– Вы меня не поняли, – возразила я, дождавшись возможности вставить слово. – Я говорила вовсе не об этом молодом человеке. А о лорде Картере, том бедняге, которого вы отправили на военную службу. Готова поспорить, тут вам нечем крыть! – шутливо заявила я.

– Ах, вот вы о чем! – усмехнулся Кэмерон. – Ошибаетесь, мне и тут есть «чем крыть», используя ваше собственное выражение.

– Докажите! – с вызовом предложила я.

– Извольте. Начнем с того, что я избавил этого молодого человека сразу от двух весьма предприимчивых тещ, так что ему следует сказать мне спасибо.

– И вместо этого отправляете его навстречу вражеским пушкам? Ничего не скажешь, равноценная замена! – поддразнила я.

– Вы отлично знаете, что никаких войн наше королевство в данный момент не ведет, – поморщился Эстли. – И если боги будут милостивы, не будет вести еще очень долго. А вот непродолжительная муштра, без сомнения, пойдет этому мальчишке на пользу.

– Вы находите? Лорд Кэмерон, а вы считаете собственный моральный облик достаточно высоким, чтобы судить за подобные проступки других?

– Тут дело не в моральном облике, – фыркнул Эстли. – Просто надо знать, что и с кем можно себе позволить. Мальчишка в этом разбираться явно не научился.

Меня сразу же кольнула малоприятная мысль. Стало быть, вы, лорд Кэмерон, отлично знали тем злополучным вечером накануне моей свадьбы, что именно можно позволить себе со мной. Я отогнала эту мысль: сама завела разговор на данную тему, сама и нарвалась.

– Так что пускай немного повзрослеет, – продолжал между тем Эстли. – И выучит урок: за свои поступки приходится иногда платить. Ну а кроме того, – в его глазах заплясали смешинки, а тон стал менее жестким, – вы знаете, как сильно многие женщины любят военную форму? Можете не сомневаться: этот парень точно скажет мне спасибо.

– Ах, вот оно в чем дело, – протянула я с притворным разочарованием. – Да, лорд Кэмерон, под вашим чутким руководством моральный облик нашей армии скоро будет на высоте. Еще немного – и эти ребята разучатся наносить какие-либо раны, кроме сердечных.

– Следовало бы сделать вас, леди Инесса, главнокомандующим нашей армии, – усмехнулся Эстли. – В этом случае мы могли бы быть спокойны за ее моральный облик и боевой дух.

– Иронизируете, граф?

– Даже не знаю, отчего вы так решили. Я действительно считаю, что вам удалось бы с легкостью деморализовать противника.

– Ладно, с молодым человеком мы разобрались, – сменила тему я, – а как насчет истиц? Сколь бы красиво вы ни сформулировали вердикт, но пострадавшие стороны так и не получили никакой компенсации.

– Им тоже есть чему поучиться, – откликнулся Эстли. У этого мужчины всегда был готов ответ на абсолютно любой вопрос. – И я говорю отнюдь не о моральной стороне этого дела. Признаться, она интересует меня в последнюю очередь. Однако некоторым людям следует усвоить, что нельзя превращать герцогский суд в фарс. Не хватало только, чтобы следующим этапом сам лорд Картер заявился сюда с требованием получить компенсацию за то, что его лишили невинности две молодые девушки.

– Вот она, ложка дегтя! – воскликнула я, рассмеявшись. – Вы лишаете нас такого замечательного развлечения, лорд Кэмерон. Ведь это было бы ничуть не хуже, чем выступление сказочника или музыканта!

– Ну, этими делами у нас занимается леди Мирейя, – перевел стрелки Эстли. – Если желаете, подайте ей идею.

Мы оба устремили взгляд в глубину коридора, туда, где уже достаточно давно скрылись из виду Эдвард Стейли и герцогская сестра. Пожалуй, мне пора пойти и посмотреть, как там обстоят дела. Как ни крути, а я по-прежнему занимаю пост первой фрейлины Мирейи, и, следовательно, любой неосмотрительный шаг с ее стороны может с легкостью лечь тяжелым грузом именно на мои плечи.

Тем не менее разговор с Эстли поднял мне настроение. Интересно, он действительно учитывал все перечисленные детали, когда принимал решение по этому делу? Или же принял его в стремлении хоть как-то выкрутиться, а объяснения просто придумал в ходе нашего с ним разговора? С этим мужчиной никогда ничего не понимаешь до конца.

Честные люди любят женщин, обманщики обожают их.

Пьер Огюстен Карон де Бомарше

Мирейя стала встречаться с Эдвардом Стейли практически каждый вечер. Днем он был занят улаживанием своих дел, пришедших волей его отца в весьма плачевное состояние, а вот с наступлением темного времени суток регулярно наведывался к нам. Правда, пока все происходило чрезвычайно пристойно. Общение Эдварда и дючессы ограничивалось беседой за чаепитиями, один раз – ужином. Эти встречи проходили в обществе нескольких фрейлин, которые, впрочем, старались держаться в тени. Из такого целомудрия можно было бы заключить, что Мирейя не слишком увлечена своим новым знакомым. Но, хорошо зная эту женщину, я замечала совсем иные признаки. Она стала более тихой и более задумчивой, чем обычно, подолгу наряжалась, начинала ожидать вечера чуть ли не с самого утра. Я видела, что Мирейя все больше привязывается к молодому человеку, и кое-что в этом внушало мне беспокойство. Дело было не в плачевном финансовом положении Эдварда и даже не в той неприязни, которую они с герцогом, похоже, испытывали по отношению друг к другу. Скорее я опасалась, что Стейли окажется проходимцем, который стремится очаровать Мирейю, дабы впоследствии добиться от нее либо денег, либо помощи в воздействии на брата. А может быть, и того и другого.

Однако в скором времени произошло событие, заставившее меня переключить свое внимание на совершенно другие вещи. К тому моменту прошло всего два дня с первой встречи Мирейи и Эдварда. Выпив традиционную чашку крепкого чая, я миновала анфиладу комнат и в последней из них остановилась, чтобы в очередной раз взглянуть на пейзаж кисти Пабло Эскатто. Потом почувствовала, что у меня слипаются глаза. Это было странно: ночью я спала хорошо, а сейчас был только полдень. Однако в сон тянуло страшно, и с каждой секундой все сильнее. Я остервенело потерла глаза и сразу же широко зевнула, едва успев прикрыть рот ладонью. Дальнейшее помнится смутно. Сама не понимаю как, но, кажется, я уснула прежде, чем осесть на пол.

Обстоятельства, при которых я очнулась, воистину достойны пера романиста. Сперва я лежала с закрытыми глазами, просто пытаясь сориентироваться, что вообще происходит. Потом поняла, что спала и только что проснулась, затем вспомнила обстоятельства того, как провалилась в сон. И уж после этого открыла глаза.

Я лежала на кровати, но вот где именно, было совершенно неясно. Точно не в моей спальне, и не в одной из комнат покоев Мирейи, где мне иногда доводилось прикорнуть. Надето на мне было только нижнее белье: чулки, камиза и поверх нее корсет. Происходящее казалось все более странным. Если мне стало плохо, то, по логике вещей, именно корсет должны были снять в первую очередь или, по меньшей мере, расшнуровать. Не так чтобы я испугалась, скорее, почувствовала раздражение от того, что никак не могу понять, что же произошло. В придачу лежала я совершенно неудобно: вытянутые назад руки основательно затекли.