Он повернул к ней лицо, и она увидела удивление в его темных глазах, видимо, оттого, что закончились обличения и допросы.

— Да, это правда. Я уже сказал вам, что если бы я был совершенно уверен в этом, то давно убил бы его. Но младенец унаследовал его черты. Это была хорошенькая девочка с густыми рыжеватыми волосиками. Я бы не сказал, что она была похожа на Дэмиана или на меня. Мне нечего добавить к этому, Хэтти.

Она лежала, откинувшись на подушки и прикрыв глаза.

— Да большего, наверное, и не могло быть. Я верю, что вы рассказали обо всем.

Она почувствовала такое облегчение, что ей захотелось закричать. Это чувство так быстро заполнило ее сердце, душу и разум, что она не сразу осознала, как жестоко поступала до сих пор. Она стремилась уничтожить человека, который был невиновен.

— Боже мой! Я была Дон Кихотом, сражавшимся с ветряными мельницами в поисках истины. Зачем? Мне ничего не надо было делать, только поговорить с вами. Показать вам письмо Элизабет и узнать у вас правду. Я использовала вас для того, чтобы избавиться от собственного горя. Я вообразила вас средоточием всего зла на земле. И все это на основании одного-единственного клочка бумаги. Чего стоила моя вендетта! Должно быть, со мной жестокую шутку сыграла Немезида[6]. Разве простил бы меня Бог, если бы я совершила убийство?

Она разрыдалась. Первый раз она плакала так долго. Только теперь она до конца поняла, насколько несправедливыми были ее обвинения. В ее душе смешались ощущение вины, облегчение и отчаяние. Это было невыносимо. Что она могла натворить?! В ее неподвижных глазах застыло отчаяние.

— Хэтти, успокойтесь, вы не должны…

— Нет, нет. Я недостойна прощения. Я была уверена в вашей вине только потому, что меня сбило с толку это злополучное письмо. Никогда не прощу себе этой ошибки. За мою глупость, за мою слепоту…

Она отвернулась от него, пряча слезы стыда в подушку.

Он быстро подошел к ней, взял ее на руки и начал тихонько покачивать, прижимая к груди. Она не сопротивлялась. Чувствуя, что она пытается подавить рыдания, он гладил ее мягкие локоны и терпеливо ждал, пока она успокоится. Он невольно улыбнулся в тот момент, когда рыдания перешли в икоту, и приподнял ее повыше, чтобы видеть ее лицо. Она пыталась спрятать лицо в открытый ворот его белой рубашки.

— Послушайте, Хэтти, — сказал маркиз, — лорд Гарри должен смотреть мне прямо в глаза. Он имеет полное право назвать меня болваном за то, что я пустил все на самотек. И конечно же, лорд Гарри не должен вытирать слезы о мою шею. — Однако она продолжала рыдать, уткнувшись ему в шею. — Лорд Гарри — такой уважаемый джентльмен, — продолжал он, — его мужество и верность принципам заслуживают восхищения. И раз уж вы, моя дорогая Хэтти, лорд Гарри, вы должны вести себя достойно. Вы должны быстро найти какую-нибудь шпильку, чтобы уколоть меня. Как? Вы еще не готовы снова наброситься на меня? Лорд Гарри считал, что я порочен, что я хищник. Может быть, я не совсем такой, но я отличный игрок. Вот возьму и заставлю вас играть со мной в вист, пикет или фаро. Возьму и лишу вас приданого. Ведь мне ничего не стоит обыграть вас. Будете валяться у меня в ногах, когда останетесь без пенни в кармане. Ну, что вы скажете на это, Хэтти?

Она подняла на него мокрые от слез глаза и увидела, что он с нежностью смотрит на нее. Откуда эта нежность у человека, которого она собиралась лишить жизни? От этих проявлений своего недавнего противника она оттаяла, а чуть позже почувствовала в себе непонятную раскованность. Она громко чихнула и сказала, глядя ему в глаза:

— Вы видели меня обнаженной.

Он был явно озадачен таким заявлением. Оно показалось ему любопытным, даже забавным, но он никак не ожидал услышать его. Будучи человеком находчивым и вместе с тем осмотрительным, он решил притвориться равнодушным:

— Хорошо, допустим, что это так. И что с того? В тот момент я не думал о вас как о женщине.

— Вы лжете, — сказала она, не спуская с него глаз. — Я была вместе с Гарри и Скадди в заведении леди Бакстел. Там не было ни одного мужчины, который бы не интересовался женщиной, каждым дюймом ее тела.

— Вы были у леди Бакстел? — переспросил он не с удивлением, а скорее с уважением в голосе. — Вы действительно посещали публичный дом?

— А как можно было избежать этого за пять месяцев? Я пыталась, но отвертеться от Гарри было не так просто. Зато, побывав там, я сделала одно доброе дело. Спасла одну молоденькую девушку, которую обесчестил сэр Уильям. Теперь она присматривает за сынишкой Джека.

— Вы ходили в бордель и ухитрились увести оттуда шлюху? Да еще пристроили ее ухаживать за вашим племянником?

Она рассказала ему все о Маврин, о смерти ее дяди Боба и о том, как девушка оказалась на улице.

— Я ужасно разозлилась на сэра Уильяма Файли. Он так жестоко и гнусно обращался с ней.

— Сэр Уильям далеко не лучший представитель рода человеческого, — сказал он, быстро поцеловав ее волосы. Он был так поражен ее признанием, что не решался расспрашивать дальше.

Хэтти склонила головку набок и лукаво улыбнулась:

— Я хорошо изучила мужчин. Я знаю, чем они озабочены все время. Близостью с женщиной. Долгое время меня это смущало, но потом я смирилась и даже сама стала отпускать разные недвусмысленные шуточки, предназначенные не для дамских ушек. Все поверили, что я оставила Маврин для себя. И я была довольна, что они так считали. Таким образом, я получила возможность отказаться от дома мадам Бакстел.

Он покачал головой.

— Просто невероятно. — Больше он ничего не мог выговорить.

Затем наступило молчание. Молчание, заполненное взаимным любопытством и невысказанными вопросами.

Наконец она подняла на него глаза, и он тотчас легким поцелуем закрыл ее сомкнутые губы.

— Я мечтал сделать это еще на балу у Рэнлигов, — сказал он. — Мне безумно хотелось прикасаться к вам. Мне нравилось, как вы смеялись. Ваш смех завораживал меня. Через него мне передавалось ваше тепло. Вы покорили меня, Хэтти. Очаровали от кончиков волос до кончиков пальцев. Я восхищался вами. И одновременно я не знал, что подумать о вашей ненависти ко мне и почему вы ушли из дома в тот день, когда я должен был обедать у вас.

— Вы тоже очаровали меня — призналась она. — Но это чувство было ново для меня. Я ничего не знаю об отношениях между мужчинами и женщинами, ваша светлость…

— Меня зовут Джейсон. Думаю, вам ничто не мешает обращаться ко мне по имени?

— Джейсон. Звучит почти как Ясон[7]. Может быть, вы и есть тот благородный греческий герой, искатель приключений?

— Он самый, — ответил он и снова поцеловал ее. — Давайте продолжим разговор о мужчинах и женщинах. Вы можете пополнить свои знания. Я хочу сообщить вам, что у вас есть возможность завладеть не только моим сердцем, но и состоянием. Такой власти надо мной не имела ни одна женщина. Должен признаться, что мне нравилось слушать все ваши словесные выпады. Представьте себе, мне нравилось чувствовать себя обескураженным.