Плаки закурил сигару и уселся на груду подушек, словно извещая нас о том, что готов к любому ритуалу, который принесет с собой закат.

Аманду услышанное привело в самое благостное настроение.

– Сегодня пировать мы будем, – заявила она, – а завтра голодать.

– Мать вашу, – проворчал я без всякой задней мысли.

Аманда заявила, что нас ожидает пиршество, и в той степени, в которой куриные ножки годятся для игры в волейбол, пиршество и состоялось. Аманда обошла все уголки долины Скагит и вытряхнула на кухонный стол ее щедрые дары. Вытряхнула серебристого лосося величиной со здорового младенца, которого обмазала сметаной и запекла в духовке. Дополнили пиршественный стол и свежие устрицы – вареные и сырые. А также шарики поздней капусты брокколи, тушенные в остром соусе с явными садистскими наклонностями. В меню, кроме того, вошли: кукурузные початки, клубни лопуха большого, корни камыша. Печенье из пыльцы камыша. Три разновидности грибов: лисички, шампиньоны, боровики. Коровий пастернак (стебли нужно было немного поскоблить ножом и употреблять в пишу сырыми, совсем как сельдерей). Поджаренные стебли папоротника. Лук. Суп из лишайника. Сосновые орешки. Дикий мед. Яйца морской звезды. Яблоки. Груши. И так далее, и тому подобное – пища, которую Зиллеры собирали совершенно бесплатно, как это еще возможно в округе Скагит, несмотря на ядовитое цементное вторжение индустриальных монстров.

– Вы, народ, очень странную пищу употребляете, – заметил я.

– Мы обладаем немалым знанием о подобных вещах, – откликнулась Аманда.

Царский обед мы запили вином, совсем как когда-то Иисус Христос со товарищи. Затем пустили по кругу трубочку с гашишем, которую вставляли в губы точно так же, как проголодавшиеся колибри вставляют клювики в цветки орхидеи. Впитав в себя многочисленные предрассудки, я всегда испытывал огромную неловкость в отношении наркотиков, однако на этот раз густой дым вызвал во мне совершенно незнакомые ощущения, и крошечные крылышки блаженства завибрировали в унисон с ритмом растительного колдовства.

«Обязательно изучить ботаническое происхождение вещества, носящего название гашиш», – накропал я в своей записной книжке при свете свечей, который переливался подобно блеску алмаза, в то время как моих ноздрей достигали изменчивые струи запаха ладана, напоминая блюда со спелыми фруктами на спинах юных нубийских рабов. Мой позвоночник обвивал караванную подушку подобно бичу, что обрушивается на спину раба. После этого фокуса я на всю катушку принялся эксплуатировать арабские образы.

– Отнеси письмо Кубла-Хану, – приказал я Мон Кулу, представив себе, что бабуин – мой личный секретарь. Однако вопреки моему приказу проворное существо показало свой красный зад, бросившись танцевать с Плаки Перселлом.

Валетное действо понравилось всем, хотя и было скорее непристойным, нежели изысканно-грациозным. Малыш Тор, раскрашенный специально по случаю сегодняшнего пиршества ягодным соком, сопровождал его собственным забавным танцем. Мы смеялись до тех пор, пока сами не испугались, что потревожим сон диких уток на болотах. И все же, несмотря на смех и веселье, исходящая из кладовки вибрация давала о себе знать. Так что не подумайте, что мы – или хотя бы один из нас – могли по-настоящему забыть о Сыне Человеческом. Мы постоянно, каждую минуту, ощущали Его присутствие, однако, надо отдать Ему должное, Он не стал портить нам вечер. По правде сказать, великая тайна о Нем даже добавляла веселья нашему празднику. Более того, нам было просто хорошо от того, что Он рядом.

Даже если в этой благожелательности свою роль сыграла пущенная по кругу вышеупомянутая трубочка, что ж, пусть так. В конце концов, и гашиш, и Христос происходят в общем-то почти из одних и тех же краев. Интересно, какие еще сюрпризы Ближний Восток прячет до поры до времени в своем украшенном полумесяцем рукаве?

Ради общего удобства вечеринка могла бы переместиться в гостиную на втором этаже, однако, как мне показалось, никому не хотелось удаляться от кладовки. Вместо этого мы, подобно тому, как ленивые гребцы отталкиваются от пристани, сонно оттолкнулись от стола и поплыли на черных штормовых облаках звуков саксофона Роланда Керка, что, устремляясь вниз с лестницы и превращая ее ступеньки в неистовый эбеновый водопад, доносились с игравшей наверху пластинки. В Тимбукту существует университет, которым руководят чародеи, совершенно равнодушные к образованию. Если Керк исполнял отрывки из расписания учебных занятий этого храма науки, то почему тогда дрессированный бабуин заторможенно двигался под их звуки с такой явной ностальгией и почему тогда Джон Пол принялся собирать вокруг себя свое семейство раскрашенных барабанов?

Ночь принимала новый оборот с несомненной тягой к примитивизму, как будто для того, чтобы приготовить себя к Христу, мы должны переключить наше внимание на дьявола и посмотреть, какие способности проникновения в суть вещей он может нам предложить. Краснозадый примат почесался в нескольких местах, Зиллер почесал кожу барабанов, а далекий саксофон Роланда Керка неожиданно взял нутряной темп совершенно первобытных аккордов, и обжигающая, взрывная харизма этого человека-привидения показалась нам едва ли не осязаемой. Охваченный ужасом белого человека, представителя западной цивилизации, я посмотрел на кладовку, однако вибрации, исходившие от ее стен, были пронизаны безмятежностью, которая, казалось, говорила: «Расслабься, ты дома, среди своих!»

На этой сумасшедшей ноте перед нами появилась Аманда в коротенькой юбочке, сплетенной из стеблей кукурузы, и вся увешанная несметным количеством бисерных бус, браслетов, колец, колокольчиков, амулетов и ленточек – и с золотистыми снежинками в макияже. Она тут же изменила весь ход игры. Ослабленный гашишем и колдовством, я был не в состоянии записать ее слова, однако, помню, она заявила о том, что настало время рассказывать истории. Подобно индейцам, которые обитали здесь во времена Христа, подобно цыганским баронам, собиравшимся вокруг костра, мы должны были по очереди развлекать и поучать друг друга соответствующими случаю рассказами.

Это уже лучше, подумал я, потому что все остальное вызвало у меня мурашки там, где они в общем-то появляться никак не должны. Моя связь с материальным миром была подобна связи танцора со своей партнершей, а я не горел желанием, чтобы в мой танец вторгались темные бесформенные образы мужской половины Иррационального. А как вы?

– Я начну первой, – предложила Аманда, и это обрадовало меня еще больше, потому что хоть она всегда пела, адресуясь окружающим предметам, я не мог припомнить, чтобы она когда-нибудь рассказала простую историю. Проигрыватель тут же выключили, Зиллер откатил свои барабаны в сторону, и мы снова сели в ожидании рассказа Аманды, точнее, ее очаровательного лепета, похожего на розовую улитку, вползающую нам в уши.

Рассказ Аманлы

В саду, известном под названием Эдем, наши мифологические влюбленные зашли слишком далеко. Соблазненные Лукавым Искусителем на неестественные позиции, они переполошили цензоров, и те немедленно захлопнули перед ними все двери. Начальство с проклятиями сообщило им об увольнении, и в этом главном проклятии объявлялось, что по причине трусливой человеческой природы на земле будут отныне произрастать лишь чертополох и тернии. Настало время, и чертополох вырос повсюду. Однако где бы он ни вырастал, на нем оказывалась бабочка – репейница, или Pyrameis cardui – наши ученые друзья имеют привычку именовать ее именно так. По всей Европе, по всей Северной Америке, в Африке – за исключением густых, непроходимых джунглей Конго, по всей Южной Америке, в далекой Австралии и на многих островах, омываемых волнами синих морей, можно было встретить эту красавииу-бабочку. В одни времена года бабочек было очень мало, в другие они появлялись в огромных количествах, и на каждом кустике чертополоха сидели эти весело раскрашенные создания, а среди колючих трушоб листьев висела паутинка, сотканная их гусеницами.