— Уже простила, — как могла мягко проговорила Альвариэ. Придвинулась ближе, обняла юношу за плечо левой рукой — спокойно и сильно, по-дружески. В первый момент он вздрогнул от неожиданности, но потом расслабился, благодарно улыбнулся.

Они еще долго так сидели, грея друг друга, и молча смотрели в огонь.

— Анжей, на будущее запомни, — внезапно сказала она. — Когда ты на дежурстве, когда ты должен постоянно оставаться начеку — никогда не смотри в огонь. Садись к костру спиной. Иначе яркий свет слепит тебя, и если придется обороняться от того, кто нападет из темноты, у него будет огромное преимущество.

— Хорошо, я запомню, — полуэльф несмело улыбнулся. — Альвариэ, уже часа два ночи, наверное. Тебе пора сменяться.

— Да, а тебе — уже два часа как надо спать.

Анжей обиженно фыркнул.

— Все же не надо обращаться со мной, как с маленьким ребенком, — насупившись, сказал он. Воительница едва сдержала смех — уж больно похож был сейчас юный маг именно на ребенка…

Тем не менее, спать действительно было пора, причем обоим. Ллинайт разбудила Данхельма, сама легла на его место. Анжей, на минуту задумавшись, лег рядом, между ней и Тэйнаром.

— Так теплее, — прошептал он, почти мгновенно проваливаясь в спокойный и глубокий сон.

«Конечно, теплее» — подумала Альвариэ. И тоже уснула, чувствуя ровную волну совершенно не физического тепла, исходящую от юноши.

Утром просыпаться не хотелось. Вчерашнее солнце сменилось пасмурной промозглостью, влажный и холодный ветер забирался под куртки и плащи, выстуживая одежду, а с неба иногда начинал валить мокрый липкий снег.

— Весна, — с непередаваемым отвращением пробормотала Ллинайт, стряхивая с волос ком противного псевдоснега.

Отойдя на полсотни ярдов от стоянки, женщина расплела косу и начала расчесывать длинные волосы, машинально оглядывая окрестности и выцепляя взглядом все, что привлекало внимание, выбиваясь из общей картины. Вейн возле лошадей, изучает копыто караковой кобылы Анжея, недовольно качая головой. Тэйнар присел на камень, предварительно очистив его от снега, расстелил на коленях карту, изучает сегодняшний путь — в эту сторону они ехали немного другой дорогой. Илона склонилась над Лэртой, поправляет одеяла. Анжей, пользуясь возможностью, укрылся под утесом и быстро читает книгу, прихваченную еще из Ан'гидеаля. Данхельм…

Северянин нашелся не сразу. Только оглядевшись внимательно, Альвариэ заметила его — молодой человек, прячась за сугробом, наносил на лицо странный серый лосьон с радужным отливом.

— Эй, ты чем занят? — резко окликнула его женщина. Бывший дружинник дернулся, едва не выронив флакон, и поспешно отвернулся. Это казалось подозрительным, и воительница, отбросив не до конца расчесанные волосы за спину, быстрым шагом направилась к нему. — Я спрашиваю, что ты делаешь, и почему тайно?

— Я… Э… Даже не знаю, как сказать, — мялся он, пробуждая все больше и больше странных, неоформленных подозрений.

— Что это? Зачем оно тебе? — рука сама легла на рукоять меча.

Данхельм залился краской.

— Только не говори никому… — тихо сказал он, пряча глаза.

— Зависит от того, что у тебя во флаконе, и почему ты это прячешь, — категорично заявила Альвариэ.

— Я… Ну, понимаешь… в общем, моя мать — она не с севера. Она южанка, отец привез ее из земель рыцарей-Пантер. И она очень плохо переносила местный климат, ее кожа постоянно обветривалась, ну и другие проблемы были…

— К чему мне это знать? — Ллинайт на всякий случай отступила на шаг, принимая наиболее удобное для обороны положение.

— Понимаешь, я весь пошел в отца — внешностью, статью. Но кожа у меня от матери, — он покраснел еще сильнее. — Это специальный лосьон, предохраняющий от ветра, холода, и зимнего солнца. Если я не буду им пользоваться, мне будет очень плохо…

Альвариэ расхохоталась. Надо же, молодой и сильный парень, воин, северянин, в конце концов — а сам мажется всякими кремами, как фифочки из богатых земель.

— Хрен с тобой, не скажу, — проговорила она, отсмеявшись. — Надо же, лосьон… Кожа у нас нежная! — и, продолжая посмеиваться, вернулась к лагерю, на ходу расчесывая и заплетая волосы.

Она не увидела, как краска мгновенно сошла со щек молодого человека, и как недобро и жестко, и совсем не по-юношески посмотрел ей вслед Данхельм. Посмотрел так, что стало ясно — запомнил и не забудет, а как представится возможность — припомнит.

Порывистый ветер, досаждавший путникам с самого утра, неожиданно утих. Солнце, склонившееся уже над самым горизонтом, разбрызгивало алые и золотые цвета на девственно-белый снег, расцвечивало острые стрелы перистых облаков, и ни капельки не грело.

— Достаточно на сегодня, — разомкнул губы Тэйнар. — Остановимся здесь…

— Нет! — неожиданно резко прервал его Анжей, слегка приподнявшись на стременах и подавшись вперед. Глаза полуэльфа неестественно блестели, губы ярким пятном выделялись на снежно-бледном лице. — Нам нужно ехать дальше. Дорога хорошая, небо ясное — от луны будет много света.

— Объясни, почему мы должны ехать сейчас? Я согласна, что условия благоприятные, но мы не настолько торопимся…

— Альвариэ, он совсем близко! — юноша судорожно мял плетеный повод. — Мы должны добраться до него сейчас, не завтра! Время… время на исходе! Пожалуйста, поверьте мне!

На него было страшно смотреть. Адепт казался сейчас чуждым существом, чем-то вроде вампира или древнего некроманта — смертельно бледный, с полубезумным взглядом огромных глаз, карминно-алыми дрожащими губами, напряженный, как натянутая тетива.

Тэйнар немного помедлил, взвешивая все «за» и «против».

— Ты уверен? — наконец спросил он.

— Полностью. Нам нельзя останавливаться, иначе… произойдет нечто страшное!

Плетущий решился. Окинул взглядом отряд, оценивая состояние каждого, вслушался в Лэрту — все так же — и неохотно кивнул.

— Хорошо. Едем.

Ночь и впрямь была ясная. Достигшая верхней точки цикла луна висела над головами огромным красноватым шаром, бросая зловещие отсветы, мириады звезд освещали дорогу. Кони, недовольные отсутствием отдыха, шли без энтузиазма, но рысь держали хорошо.

Самый темный час — перед рассветом. Так говорят и в Империи, но сейчас становилось видно, что истинное происхождение фразы — Север. Еще полчаса назад небесные тела давали достаточно света, теперь же каждый едва различал фигуру едущего впереди.

Но этот час потому и самый темный, что после него приходит свет. На горизонте забрезжила пока еще серая полоска рассвета, небо медленно меняло цвет с густо-синего, почти черного, на яркий и слепящий голубой.

И на фоне этого голубеющего неба нового дня отчетливо выступил силуэт всадника, замершего на скале впереди. Высокий, стройный, даже издалека изящный. Безусловно, эльф. Длинные непокрытые волосы двухцветным водопадом плещутся на ветру, создавая ощущение странного свечения вокруг головы.