– Правда?..

– Я тебя когда-нибудь обманывал?

В открытую форточку влетали снежинки. Кирилл смотрел, как они тают на лету, потом закрыл глаза, и сразу встала перед ним ночь любви, необычная, полная нежности, мягкости, неожиданного смущения, неловкости, интимного таинства близости, прекрасного в своих проявлениях… Они словно входили в незнакомый лес, скорее угадывая дорогу, чем зная ее заранее, и это было заманчиво и удивительно в их возрасте, с предшествующим опытом. Они словно стояли у истоков девственных и неизведанных, никем прежде не испытанных ощущений и чувств.

Клавдия проснулась первая и отправилась в душ. Стоя под горячими струями воды, она вспомнила, как они раздевались вчера поздно вечером, в теплой темноте комнаты, нагулявшись до ломоты в ногах по ночной Москве, полной снега и звезд, с высоким, страшно далеким черным морозным небом. Они зажгли только одну свечу, служившую им путеводным огнем на тропе любви. К утру свеча сгорела дотла, растекшись желтым восковым пятном по мельхиоровой тарелке.

Кирилл был очень осторожен, но настойчив, и она была благодарна ему за это. Иначе она ни на что так и не решилась бы. Страх и желание перемешивались с непривычными, жаркими ласками, на которые она отвечала очень робко, неумело, но с огромным и чистым стремлением доставить удовольствие мужчине, которого она придумала, представляя его себе в своих самых тайных, глубоко скрытых мечтах. Ей хотелось, чтобы ни он, ни она ни о чем не пожалели, даже если эта ночь будет их первой и последней. Они отдавали себя друг другу в тишине и неподвижной прелести ночи, как будто это их последнее свидание на земле, и их стоны, вздохи и нежный шепот смешивались с потрескиванием свечи и шорохами за стеной.

О такой ночи Клавдия никогда не мечтала, потому что она не знала, как это может быть. Кирилл не обманул ее ожиданий, он не проявлял нетерпения, дарил ей ласки и нежность, медленную и долгую любовь, тихо разговаривая с ней, словно перед ними нескончаемая дорога, по которой так сладко и мучительно хочется идти…

Ее желание – «Хочу такого мужчину!» – сбылось, как и другие. Она уже не вспоминала о Кэтти Гордон из книжки, потому что жизнь захватила ее целиком, оказавшись гораздо увлекательнее недочитанного романа. С тех пор как она увидела Кирилла, в глубине ее родилось предвкушение любви – особенной, неотвратимой, интригующе прекрасной, полной остроты и силы чувств, захватывающих и обильных, бурных, как тропический ливень. Или тихих и ласковых, как теплое солнечное утро.

Она блаженно потянулась, как ленивая кошка, накинула махровый халат, обмотала полотенцем голову и отправилась в комнату. Кирилл уже не спал.

– Расскажи мне что-нибудь, – попросила она, усаживаясь рядом.

– Антон, наверное, рвет и мечет, что меня до сих пор нет в офисе.

– Это неинтересно.

– Я знаю, что любят женщины, – сказал Кирилл, беря ее за руку. – Им нравится слушать о том, как их любят, какие они привлекательные, какие они умные и непохожие на других. Я сам слишком часто делал это.

– Что «это»?

– Ну… болтал всякое! – Кирилл уже пожалел, что завел разговор на опасную тему.

– Знаешь, я сейчас скажу тебе одну вещь, которая тебе до сих пор неизвестна, несмотря на богатый опыт. – Клавдия вздохнула, наклонила голову набок, словно присматриваясь к нему. – Никогда одной женщине не говори про другую! Это всегда вызывает боль и разочарование. Не потому, что другие женщины были, а потому, что ты говоришь об этом мне. Я хочу быть единственной! Я не думаю о том, заслуживаю я этого или нет. Я этого хочу, и все! Это мое условие, требование – назови как хочешь. На другое я никогда не соглашусь, и лучше тебе сразу знать об этом. Я хочу тебя всего – и без остатка. Я не собираюсь никому ничего уступать. Если ты при мне скажешь другой женщине комплимент, то мне скажешь три комплимента или даже пять, в зависимости от моего настроения. Все цветы, все поцелуи, все слова, все внимание, восхищение и восторг должны быть моими! И только моими!

– Я согласен, – ответил Кирилл, и, как ни странно, ему не понадобилось никакого насилия над собой. Напротив, он посчитал ее требования обоснованными и даже приятными для себя.

– Если ты меня обманешь, я превращу тебя в лягушку!

Кирилл засмеялся.

– Напрасно смеешься! – притворно рассердилась Клавдия. – Хочешь, я тебе что-то расскажу? – Она наклонилась к самому его уху и прошептала: – Все мои желания исполняются.

– В самом деле?

– Точно! Вчера днем иду я в кафе обедать, а навстречу мужик навеселе движется. Наглый такой, рожа красная… Взял и толкнул меня, специально! Представляешь? Я и пожелала, чтоб он перевернулся. Он три шага прошел – и упал кверху ногами!

– Там у вас тротуар скользкий, – улыбнулся Кирилл. – Дворник забыл песочком посыпать.

– Может, и так, – согласилась Клавдия. – Но ты дальше слушай!

– Я весь внимание!

– Поглядела я на это и думаю, так себе, шутя, что лучше бы ему горшок цветочный на голову упал, чтоб мозги на место встали. И тут… летит сверху горшок, да еще с кактусом. И бабка какая-то орет с балкона: «Берегитесь! Берегитесь!» Пьянчужка-то этот голову задрал, ну и… получил по морде кактусом.

– А горшок?

– Скользнул только по голове. Мужик в шапке был, так что отделался легким испугом. А вот кактусом ему здорово досталось! Я уже пообедала, иду себе обратно в офис, а он все еще стоит у витрины, колючки из морды вытаскивает!

Клавдия так заразительно смеялась, что Кирилл поневоле последовал ее примеру.

– Так ты опасная колдунья?

– Еще какая! У меня талисман есть, не какой-нибудь, а самих Белых Духов, великих и всемогущих!

– Шутишь!

– Показать?

Клавдия открыла шкаф, достала оттуда пиджак и показала Кириллу.

Реакция оказалась не совсем такой, как она ожидала. Кирилл сначала просто смотрел на пиджак непонимающим взглядом, потом… улыбка медленно сошла с его лица, а само лицо начало медленно и страшно бледнеть.

– Что с тобой? – испугалась Клавдия.

– Где ты это взяла? – хрипло спросил он.

– Да что случилось? Ты что, правда думаешь, это…

– Где ты взяла пиджак? – повторил Кирилл таким голосом, что Клавдия остановилась на полуслове.

– Выписала… по почте. И получила наложенным платежом.

– Ты серьезно?!

– Послушай, Кирилл, в чем дело? Говори толком!

– Дай сюда!

Кирилл вскочил, раздетый, взял у нее из рук пиджак и начал его осматривать со всех сторон – воротник, пуговицы, карманы, подкладку…

– Черт! Черт! Тьфу! Не может быть! Я думал, у меня крыша поехала. А может, она у меня и правда поехала? А?!

– Ты можешь сказать наконец, что происходит?! Или нет? Ты меня пугаешь!