ты казну. Вижу, добрых воинов вызволил из неволи. Но помните — по вашим делам вас жаловать стану, а не по речам!

VII

Не имея возможности наказать воинов сеньора Петры, Салах ед-Дин сорвал зло на простых паломниках. Как раз случилось так, что несколько их кораблей, будучи застигнуты штормом, причалили в порту Дамиетты. Султан схватил и бросил в тюрьму полторы тысячи пилигримов, ни в чём не повинных людей, даже и не слышавших о том, что мир на Востоке нарушен. Тем временем Фарухшах ограбил деревни на склонах горы Фавор, приведя в Дамаск двенадцать тысяч голов скота и тысячу пленников.

В пятый день месяца мухаррама нового 578 года лунной хиджры Салах ед-Дин выступил из Египта[53]. Ренольд убедил короля двинуться с войсками, чтобы преградить султану дорогу, пролегавшую по землям к югу от Мёртвого моря. Однако новым солдатам сеньора Керака, бывшим невольникам, не довелось отомстить врагам, сойдясь с ними в сражении на суше. Таинственным и необъяснимым образом мусульмане смогли обойти франков и, избежав встречи с ними, без боя проскочить в Сирию. 10 июля 1182 года от Рождества Христова, спустя два месяца после начала похода, соединённые силы Салах ед-Дина и его племянника вторглись в Палестину южнее Галилейского моря.

Бальдуэн ле Мезель поспешил туда из Трансиордании, призвав на помощь патриарха, который присоединился к королю, прихватив с собой из Иерусалима главную христианскую святыню, чтобы воодушевлять войска. Латиняне встретили противника у замка госпитальеров Бельвуар. Франки сдержали яростные атаки врага, но и ответные удары рыцарей не смогли смешать рядов ветеранов султана. В конечном итоге обе армии разошлись, и, как часто бывает при ничейном исходе встречи, каждая сторона объявила победителем себя.

Однако Салах ед-Дин на этом не успокоился. В августе египтяне вернулись и ускоренным маршем достигли Бейрута, рассчитывая, видно, захватить его с ходу, но не смогли. К концу тысяча сто восемьдесят второго года султан, убедившись в том, что его агрессия встречает со стороны христиан достойный отпор, вмешался в дела единоверцев на севере, где ссорившиеся между собой государи Дома Зенги переживали не лучшие времена. Раздрай начался, как всегда, из-за... образовавшейся вакансии на державном престоле. На сей раз речь шла об Алеппо. Годом раньше описываемых событий, в начале декабря 1181-го, от колик скончался восемнадцатилетний наследник Нур ед-Дина Малик ас-Салих Исмаил. Природа, как известно, не терпит пустоты, и родичи покойного, правившие в Мосуле, тут же принялись интриговать вокруг престола белой столицы атабеков. Султан Египта и Сирии просто не мог не вмешаться.

Тринадцатого числа месяца раджаба 576 года лунной хиджры Салах ед-Дин осадил Мосул. Как случалось уже не раз за последние годы, Зенгииды позвали на помощь франков. Те совершили ряд успешных рейдов, угрожали даже Дамаску, новой столице султана; однако штурмовать город Бальдуэн не стал, и армия его, нагруженная добычей, вернулась в свои земли.

Тем временем во владениях Ренольда полным ходом шли приготовления к «торговой экспедиции» на Красное море. Ивенс не подвёл, не зря потратил он деньги господина. Некоторые из бывших пленников успели отличиться в рядах королевской армии и зарекомендовали себя хорошими воинами, другие же тем временем строили обещанные сеньору суда. Мастера изготавливали части будущих кораблей, собирали их, подгоняли, а затем... вновь разбирали, чтобы в таком виде посуху доставить на юг. Заправлял ватагой Джакомо, за которым прочно закрепилось его прозвище Корабельщик.

Выступать Ренольд намеревался с началом рождественского поста, чтобы, захватив Айлу, спустить галеры на воду, перебраться на Иль-де-Грэ и захватить замок, расположенный на острове, до наступления нового года. Дальше он собирался действовать по обстоятельствам, либо лично возглавить рейд по портам аль-Хиджаза, либо, ограничившись лишь возвращением захваченных турками морских крепостей, оставить там гарнизоны и вернуться в Керак. Всё зависело от того, какими окажутся первые шаги предприятия, будет ли удача с самого начала сопутствовать христианам. Надлежало как можно дольше соблюдать секретность, дабы не позволить врагу ничего пронюхать заранее. Большинству подданных, тем, кому до поры до времени не полагалось знать, чем занимаются чужаки, было запрещено посещать их лагерь, стоявший на довольно большом удалении от замка.

Запрет не мог, конечно, не подогревать любопытства и не возбуждать самых разнообразных слухов. Так или иначе, но, несмотря на все старания, мусульмане что-то пронюхали, и вот с импровизированной судостроительной верфи пришла весть — пойманы шпионы племянника султана, Фарухшаха.

Разведчиков оказалось пятеро, но не таковы были морские бродяги, чтобы позволить кому-то скрытно подобраться к ним и наблюдать за их действиями, — сами разбойники, дикие звери по сути своей, они нюхом учуяли опасность. Они незаметно окружили соглядатаев, так, что те даже сообразить не успели, как на них со всех сторон набросились и, прижав к земле, скрутили, а потом поволокли в лагерь и принялись задавать вопросы. Викинги допрашивали шпионов жёстко, и к моменту прибытия князя в живых их осталось всего двое, фактически один, так как другой умирал.

— Что ж не дождались меня? — недовольно спросил Ренольд. — Не умеете допытаться правды, так не беритесь.

Раздражение сеньора понять нетрудно, ведь он привёз с собой специалиста, персонального брадобрея и по совместительству важного государственного человека — палача, Рогара Трёхпалого.

Джакомо развёл руками и сказал:

— Прости, государь, недоглядели. Одного сразу задавили — Берси Магнуссон упал на него, чтобы не убежал, когда мы их хватали. Тот затих, думали затаился, прикидывается, мол, ждёт момента, чтобы деру дать, а потом, смотрим, а он мёртвый. Ничего ему не делали, вот тебе крест, господин, — преданно глядя на Ренольда, уверял Корабельщик, точно держал ответ за какое-нибудь страшное прегрешение, например, за вред, нанесённый собаке сеньора, а не за смерть какого-то сарацина. — Дохлый оказался, слабый, не выдержал веса нашего Медвежонка. Викинги прозвали парня так потому, что те, кто плавал с ним, помнят его ещё совсем малышом. Ему и теперь нет даже двадцати. Поговаривают, старый вояка ярл Магнус согрешил с великаншей, а она взяла и подложила на порог его дома плод их страсти. Верно, так всё и было, иначе зачем же понадобилось столь знатному мужу сажать себе на колено подкидыша? Да уж, наш Берси и правда крупноват, один может нести бревно, которое даже викинги поднимают вчетвером[54].

Поговорить Джакомо любил, и потому, чтобы узнать обстоятельства дела, князю пришлось пригрозить Корабельщику приватной беседой с Рогаром Трёхпалым. Тем не менее, как клятвенно уверял англичанин, на всё вообще была воля Господня, поскольку Бог так ослабил шпионов, что ни один