— Удружила так удружила. Спасибо тебе. Я твой должник, Умфрэйд.

— Будем считать, что это ты так пошутил. Сейчас черкну записку для Оринэйра, и отправишься в Индару вместе с курьером. Очень удобно будет. Или ты еще не готов?

— Всегда готов! — отчеканил бывший рилиндар.

— Ну и как поживает наша очаровательная пациентка?

Если бы не скрипнули дверные петли, то, пожалуй, Илуфэр так и не услышала бы, как в ее комнату вошел доктор Сид. Или лучше сказать — впорхнул? Легкий, остроглазый, бледный той романтической бледностью, которая свойственна подвижникам и страдальцам. Барышни о таких по ночам грезят, а их маменьки меж собою шепчутся, прикрывшись платочками, и в срочном порядке ищут у себя хвори одна другой тяжелее. Чтобы познакомиться с доктором Сидом в более интимной обстановке.

Все-таки в положении молчаливой помощницы есть определенная прелесть. Тебя никто не видит, словно не коричневое платье и белый покров сестры милосердия на тебе, а волшебный плащ-невидимка. С тех пор как Форхерд Сид открыл в Дэйнле практику, в жизни Итэль прибавилось забавных моментов. С этими провинциальными вертихвостками такого иногда наслушаешься, что сил неимоверных стоит не захохотать во все горло над их наивными ужимками. Стоит ли удивляться, что Сид подолгу в Санниве не задерживался, хотя там и карьерный рост, и интриги, и столь любимые эсмондами тайные игры, а все больше предпочитал пасторали. Он же просто купался в женском обожании. Петух! В хорошем смысле слова, разумеется. Хозяин курятника, зоркий глаз и крепкий клюв наготове — заклевать насмерть любого нарушителя границ.

«Что бы мы без тебя делали, Форхерд?» — думала Итэль, с некоторым умилением поглядывая на воркующего над девицей Омид соратника.

А тот и пульс посчитал, и температуру измерил, и прослушал легкие, и нижние веки оттянул, изучая серые очи девы на предмет покраснения или пожелтения. Заодно самым деликатнейшим образом расспросил скромницу про цвет «облегчений по малой нужде».

Кто бы мог подумать, что этот изысканный красавчик, дамский угодник и всем известный любезник, окажется совсем неплохим врачом. Уж точно не Итэль и ее подруги по несчастью. А Форхерд Сид умел, как выяснилось, не только делать кровопускание и прописывать опийную настойку, но и пользовать пациентов по всем канонам медицинской науки, а главное, ставить правильные диагнозы. Если услышит в легких хрипы, то назовет их не легочной горячкой, а бронхитом или пневмонией. А ветряную оспу ни за что не спутает с черной. Так, незаметно, почти за пятнадцать лет, доктор Сид не только заработал себе популярность средь обывательниц, но и доказал на деле, что он и без всякой магии хороший лекарь.

Поэтому никто не удивился, что занедужившая невеста графа позвала не кого-нибудь, а Форхерда Сида. Тот, естественно, примчался на всех парусах, прилетел, можно сказать. И очень вовремя это сделал, успел-таки до приезда Раммана Никэйна перевезти хворую в свою частную больницу.

— Все очень серьезно, ваша светлость. Я подозреваю дифтерит, — заявил Сид обеспокоенному жениху.

— В поместье у Илуфэр будет самый лучший уход. Я сам…

— А потом сляжете сами. Но вы — мужчина сильный, закаленный, вы быстро оправитесь. А вот ваша уважаемая матушка вряд ли. Для шуриа инфекции легких опасны втройне.

К слову, доктор Сид почти не преувеличивал. Дети Шиларджи болеют воспалениями дыхательных путей и умирают от них вдвое чаще, чем остальные люди, — это факт, установленный диллайнской медициной в те годы, когда шуриа в Синтафе еще не вывелись окончательно.

— Правда? Я не знал.

— Советую вам провести как минимум три дня в строжайшем карантине, чтобы исключить вероятность заражения.

В том, что шурианка примчится в Янамари по первому же зову, никто не сомневался, а потому Форхерд из шкуры едва не выпрыгивал, убеждая графа воздержаться от встреч с возлюбленной невестой.

Конечно, Илуфэр Омид выглядела не лучшим образом, как-никак распухший нос и синие круги вокруг глаз никого не красят, но и за дифтеритную больную ее принять сложновато. Даже такому далекому от медицины человеку, как пышущий здоровьем и жизненной силой Рамман Янамарский.

«Откуда у тебя такие обширные познания в медицине?» — написала бывшая волшебница, едва только Форхерд Сид объявил о своих планах.

Тот невесело рассмеялся.

«Самый простой способ попасть в спальню к даме, разве непонятно. Пару вылеченных без всякой магии мигреней и… Ну, ты же понимаешь?»

Итэль не только понимала, но и помнила. Во времена предпоследнего императора средь синтафской аристократии популярна была естественность и природность. Очень многие дамы предпочитали докторов тивам.

Так вот, с того дня, как Илуфер поселилась в небольшой, но очень уютной комнатке с видом на сад, ей стало, на взгляд Итэль, лишь хуже. Девушка совсем сникла, погрустнела и затосковала.

«Неужели по Рамману?» — терялась в догадках женщина.

Слишком уж легко девица «подружилась» с аннис, слишком просто согласилась быть глазами и ушами беглых волшебниц в будущей семье брата наследника Файриста.

— А отчего такая нелюбовь к шуриа? — полюбопытствовал Сид. — Неужели предрассудки?

Девушка скорбно поджала губы.

— Она сразу почувствует, что я ее не люблю. Рамман ведь не виноват, что его мать — проклятая шуриа.

— Это будет выглядеть крайне подозрительно, — осторожно предупредил диллайн, боясь спугнуть удачу. — Любая другая невеста помчалась бы в столицу хоть на катафалке, лишь бы выйти поскорее замуж.

— Я — не «любая» и не «другая», — отрезала Илуфэр Омид и пожелала серьезно заболеть.

А бывшая аннис, Итэль Домелла, затаила дыхание. Как все совпало, однако! Шанс, выпадающий один раз. Графская невеста отчаянно не хотела встречаться с будущей свекровью, которая, в свою очередь, обязана была появиться в Янамари и на которую у соратниц Итэль имелись очень смелые планы.

— Вам нужно больше кушать, дитя мое. Иначе и в самом деле окажетесь на пороге смерти, — ворковал Сид, измеряя пациентке температуру. — Мне не нравится ваша слабость.

Девушка судорожно вздохнула. Ее молчаливость, с одной стороны, очень нравилась Итэль, а с другой — внушала подозрения. Молчаливые юные девушки — это нонсенс!

Ведь это же видно невооруженным глазом, даже без Сидовой четырехкратной лупы, что милая девочка готова сделать что угодно, лишь бы избавиться от своей будущей свекрови.

Страх был в девочке, настоящий утробный страх, который чувствуется почти как запах. Но первопричину его Итэль, как ни пыталась, понять не могла. Возможно, суровое детство, а может, и преступление, следы которого сероглазая девица прячет в Файристе. Что-то связанное с шуриа. А может, и нет.

«Все либо слишком просто, либо слишком сложно», — сказала она себе и с выводами решила повременить. Пусть сначала в Янамари приедет леди Джойана.