Пока американцы пикировали на корабли Иноуэ, японцы нанесли гораздо более мощный удар по кораблям Флетчера. Радар предупредил о приближении вражеских самолетов, и капитаны американских авианосцев отдали приказ увеличить скорость до максимума 25 узлов и начали маневрировать, пытаясь уклониться от целой стаи торпед, от проливного дождя бомб. В Yorktown попала одна бомба, убив более 40 моряков, а от пришедшегося чуть в стороне взрыва винт двигателя на мгновение выскочил из воды. Капитан запросил машинное отделение, нужно ли снизить скорость, и услышал бойкий ответ: «Какого черта, мы справимся». Но Lexington не спас даже полный разворот через корму: авианосец водоизмещением 40 000 тонн получил несовместимые с плавучестью повреждения. «Жутко было смотреть, как японцы бросают торпеды, а потом пролетают низко-низко, проверить, что с нами делается, – вспоминал Пол Струп. – Им было любопытно, они чуть ли нам нос не показывали, а мы стреляли в них из новеньких двадцатимиллиметровок и ни в кого не попали»26. Вспыхнул пожар, древесины для него нашлось вдоволь, прекрасно горели окрашенные «противопожарной» краской переборки и деревянная мебель, которую никогда больше не станут использовать на американских военных кораблях. Полуголые матросы страшно обгорели. «Кожа буквально стекала с их тел». Это был также последний раз, когда американский экипаж обнажался перед боем. Всего через 13 минут японские бомбардировщики скрылись, и вернувшиеся с задания пилоты Флетчера застали лишь оставленные противником хаос и разрушения.

Героический экипаж Lexington пытался справиться с огнем. Милтон Риккеттс, единственный человек, уцелевший после бомбового удара в команде борьбы за живучесть, тоже был смертельно ранен, однако развернул шланг и заливал пламя, пока не рухнул мертвым. Однако вскоре, как пишет Струп, «огонь окончательно рассвирепел, и мы услышали взрывы, словно по ангарной палубе носился грузовой поезд. По периметру грузоподъемника взметнулась стена пламени»27. Просочившиеся пары бензина вызвали массированный взрыв в трюме, боеприпасы нагрелись до критической температуры, и было принято решение оставить судно. Командир, адмирал Фитч, спокойно прошел по взлетной палубе в сопровождении ординарца, который нес его мундир и корреспонденцию. Его подобрала лодка с эсминца. Следом десятками и сотнями стали прыгать в воду матросы. Спасатели действовали эффективно, и из 2735 человек личного состава пропало лишь 216, но огромный, дорогостоящий авианосец погиб безвозвратно. Yorktown также был серьезно поврежден, однако сумел принять самолеты сразу после заката. В сумраке погибших похоронили в море и стали готовиться к новому бою.

Однако на том сражение и завершилось: оба флота повернули обратно. Флетчер потерял 543 человек, 60 самолетов и три корабля, в том числе Lexington. Иноуэ лишился более тысячи человек и 77 самолетов: эскадрилья авианосца Zuikaku понесла тяжелые потери. В целом преимущество осталось на стороне японцев: их самолеты были лучше и использовались более эффективно. И все же Иноуэ отменил операцию против Порт-Морсби и ушел, оставив стратегическую победу за американским флотом. Вновь проявилась присущая японцам нерешительность: цель экспедиции была у них, можно сказать, в руках, но они не сумели воспользоваться положением. Больше им не представится такая возможность утвердить свое господство на Тихом океане.

В ходе войны американский флот проявил себя наиболее боеспособным из всех видов войск США, но и ему пришлось пройти долгий и жестокий курс обучения. Кое-кто из командовавших на первом этапе оказался недостаточно компетентен, не умел проводить операции с авианосцами, а именно такие маневры сделались основой Тихоокеанской кампании. Американские летчики никогда не давали повода усомниться в своей отваге, но поначалу их действия были менее эффективными, чем налеты противника. В Пёрл-Харборе (правда, обстреливая неподготовленную и неподвижную «мишень») японцы добились рекорда, угодив в цель 19 торпедами из 40. Этот результат не удалось превзойти никакой другой эскадрилье. Когда 3 мая 1942 г. 22 бомбардировщика Douglas Devastator, почти не встретив сопротивления, атаковали якорную стоянку у острова Тулаги, им удалось всего лишь одно попадание. Напав двумя днями позднее на авианосец Shokaku, ни один из 21 Devastator не сумел причинить ему ущерб: японцы потом свидетельствовали, что американские торпеды падали слишком далеко от судна, а в воде перемещались так медленно, что не составляло труда разминуться с ними.

Среди авиационных систем, состоявших на вооружении ВМС США, только глубинный бомбардировщик Dauntless, как показала битва в Коралловом море, вполне соответствовал требованиям современной войны: надежная и пригодная для долгих полетов машина. Devastator мало того, что был, по выражению летчиков, «индюшкой», так еще и потреблял немерено топлива. Хуже всего были воздушные торпеды Mk 13 и морские Mk 14 – ненадежные, не взрывавшиеся даже при попадании в цель. Почему-то именно в этой области американцы проявили нехарактерное для них нежелание учиться на собственном опыте, и этот недостаток, существенно снижавший эффективность операций как самолетов, так и субмарин, не был окончательно устранен вплоть до 1943 г.

Война на море, по статистике, гораздо менее опасна, чем сухопутная, для всех заинтересованных лиц, за исключением экипажей самолетов и подводных лодок. На море конфликт становится безличным: моряк почти никогда не видит лица противников. Главным образом судьба корабля зависит от умелого руководства капитана и от удачи. Матросы всех наций страдали от тесноты и спертого воздуха кубрика, изводились скукой, но опасности подвергались лишь изредка, именно что «налетами». От человека и здесь требовалось мужество и преданность, но выбор между достойным поведением и бегством рядовому не предоставлялся: то была привилегия командующих, отдававших приказы о маневрах отдельных кораблей или целого флота. Подавляющее большинство моряков, выполнявших технические функции на борту огромных боевых машин, вносили крошечный, почти незаметный вклад в общее дело истребления противника.

Операции авианосцев представляли собой самую сложную и самую ответственную разновидность войны на море. «Взлетная палуба – огромный боевой танец всех цветов, – писал моряк с борта Enterprise. – Прислуга с орудийной палубы в красных матерчатых шлемах и красных футболках подносит ленты к пулеметам, вставляет фитили в бомбы, запускает торпеды. У других свои цвета: коричневые у техников, по одному на каждый самолет; зеленый у гидравликов, которые отвечают за катапульты и стопорные механизмы; желтый у палубного диспетчера и его команды, отвечающей за сигнализацию, лиловый у владык топлива. Все это носилось со страшной скоростью, уклоняясь от стремительно вращающихся, норовящих перемолоть невнимательного пропеллеров». Американскому флоту предстоит до совершенства отточить искусство использования авианосцев, но в 1942 г. американцы были еще даже не подмастерьями в этом ремесле: их самолеты уступали по боевым качествам японским, командование еще не научилось верно определять, какое сочетание истребителей, пикирующих бомбардировщиков и торпедоносцев будет оптимальным для конкретной задачи. После операции в Коралловом море капитаны жаловались на недостаточное количество палубных истребителей Wildcat. И не была поставлена на должную высоту борьба за живучесть – навык, которым впоследствии более всего славились американцы.