Я был поражен тем, как он поставил на одну полку меня с Чейдом, и все же нельзя было отрицать, что в словах Дьютифула присутствует доля истины. Ведь даже сейчас ему пришлось отправиться в труднейшее путешествие, чтобы завоевать руку невесты, которую он не выбирал. Я не осмеливался посмотреть на Чейда, опасаясь, что Дьютифул может неправильно истолковать мой взгляд. Поэтому я продолжал изучать свой стакан с бренди – так часто поступал Верити, когда о чем-то размышлял. Уж не знаю, какие ответы он находил, глядя на янтарную жидкость.

Я услышал, как заскрипел стул Чейда, когда он отодвинулся от стола, и рискнул бросить взгляд в ту сторону. Чейд встал, мгновенно постарев, и медленно обошел вокруг стола. Когда принц с удивлением повернулся, чтобы посмотреть на своего советника, старый убийца неловко опустился сначала на одно колено, а потом и на другое. Склонив голову, он заговорил, глядя в пол.

– Мой принц, – срывающимся голосом сказал он. – Вы будете моим королем. Вот моя единственная цель. И я никогда не причиню вам вреда и не позволю это сделать другим. Вы можете прямо сейчас принять мою клятву верности, которую остальные принесут только после коронации. Ведь я верен вам с того самого дня, как вы появились на свет. Нет, с того дня, как вы были зачаты.

Слезы обожгли мои глаза.

Дьютифул упер руки в бока и наклонился вперед.

– Но ты лгал мне, – сказал он в затылок Чейда. – Ты говорил: «Я ничего не знаю о Неттл и драконе». – Он превосходно передразнил интонации Чейда. – Разве это не твои слова?

Наступило долгое молчание. Я пожалел стоящего на коленях старика. Чейд тяжело вздохнул и проворчал:

– Нечестно считать эти слова ложью, поскольку мы оба знали, что я говорю неправду. Человек в моем положении иногда должен лгать своему господину, чтобы тому не приходилось лгать, если ему зададут соответствующий вопрос.

– Прекрати и встань. – В голосе принца слышалось отвращение, которое мешалось со смехом. – Ты так искажаешь факты, что теперь никто из нас не знает, о чем мы говорим. Ты можешь тысячу раз приносить клятву верности, но если завтра ты решишь, что мне будет полезно очистить желудок, то тут же подсунешь мне рвотное. – Он встал и протянул руку.

Чейд взял ее и поднялся с колен. Старый убийца со стоном выпрямил спину, обошел стол и уселся на свое место. Казалось, устроенное им неудачное представление совершенно его не расстроило.

Так что же сейчас произошло? Уже не в первый раз я замечал разницу между отношениями старого убийцы и принца и теми, что сложились у нас с Чейдом, когда я был еще мальчишкой. Именно здесь и заключен ответ. Когда беседовали мы с Чейдом, нас объединяла общая профессия, речь шла о тайнах нашего грязного ремесла. Но нам не следует так говорить с принцем, решил я. Ведь он не убийца, и его не нужно посвящать в наши гнусные замыслы. Нет, нам нельзя ему лгать, но и тыкать в них носом мы не будем.

Возможно, именно об этом принц и пытался нам сказать. Я восхищенно покачал головой. Царственность расцветала в нем с той же естественностью, с какой щенок охотничьей собаки берет след. Он уже знал, как управлять нами и как использовать наилучшим образом. Однако я не чувствовал себя униженным – наоборот, обретал уверенность.

Не успел я порадоваться, как он вновь испортил мне настроение.

– Фитц Чивэл, я рассчитываю, что сегодня ночью, когда Неттл будет спать, ты поговоришь с ней. Скажи ей, что она должна отправиться в Баккип под защиту моей матери. Так она сможет убедиться в том, что я действительно тот, кем ей представился. Ты это сделаешь?

– Должен ли я сформулировать твое послание именно так? – неохотно спросил я.

– Ну… ты можешь выразиться иначе. Говори ей все, что посчитаешь нужным, важно одно: Неттл должна понять, насколько серьезна грозящая ей опасность, и немедленно отправиться в Баккип. Я напишу короткое письмо матери и отправлю его с птицей. – Дьютифул встал и тяжело вздохнул. – Теперь же я собираюсь поспать в настоящей постели, за закрытой дверью, а не в общем зале, в качестве трофея, на который каждый может взглянуть. Уж не знаю, когда я в последний раз чувствовал себя таким усталым.

Я с радостью покинул его каюту и решил немного прогуляться по палубе. Поднялся свежий ветер, Рииск парила в небе над кораблем, ярко сияло солнце. Я и сам вряд ли мог сказать, какие чувства вызывает у меня предстоящий разговор с Неттл. Страшусь я его или жду с нетерпением? Дьютифул позволил мне решать, говорить ли Неттл, что она моя дочь. Однако я должен отправить ее в Баккип, где она обязательно узнает правду. Я покачал головой, не зная, на что могу надеяться. Однако одной вещи я опасался очень сильно. Слова принца о Тинталье потрясли меня. Неужели я переоценил возможности Неттл в борьбе с драконом? Неужели Тинталья знает, где живет Неттл?

День тянулся медленно. Я дважды навещал Олуха. Он по-прежнему лежал на койке, отвернувшись лицом к стене, и твердил, что болен. Я подозревал, что на самом деле он уже привык к морским путешествиям. Когда я сказал Олуху, что он выглядит вполне здоровым и что ему не повредит подняться на палубу и подышать свежим воздухом, он раскашлялся, словно пытался облевать мои ноги. У него ничего не получилось, но кашель показался мне глубоким, и я решил оставить его в покое. Выходя из каюты, я «случайно» задел плечом об угол. Олух рассмеялся.

Потирая новый синяк, я поднялся на палубу. В носовой части расположился Риддл, который расстелил парусину и пытался научить двух матросов игре в камни, используя вместо фишек пригоршню гальки. Я отвернулся от них и увидел Свифта и Сивила. Кот забрался на мачту, и они пытались заставить его спуститься вниз, вызывая неудовольствие капитана. Матросы веселились. Рииск устроилась на мачте так, чтобы кот не мог до нее достать, и всячески его дразнила. Уэб рассердился и приказал Рииск помочь снять кота с мачты.

Так медленно тянулось время, пока не наступила ночь, которой я ждал с нетерпением и страхом. Я вернулся в нашу с Олухом каюту. Свифт принес ему обед – пустые тарелки на полу показывали, что с аппетитом у Олуха все в порядке. Я отодвинул тарелки в сторону, но почти сразу же едва не наступил на них. Смех Олуха свидетельствовал, что он заметил мою неловкость. Когда я пожелал ему спокойной ночи, Олух ничего не ответил.

Ему досталась единственная койка в каюте. Мне пришлось улечься прямо на полу, и я довольно долго устраивался поудобнее и старался успокоиться, чтобы достичь состояния, необходимого для прогулок по снам. Все напрасно. Сколько я ни искал Неттл, ничего не получалось. Я настолько встревожился, что не мог заснуть, большую часть ночи продолжая неудачные попытки попасть в сон Неттл.

В темноте душной каюты я пытался убедить себя, что почувствовал бы, если бы с Неттл что-то случилось. Нас связывал Скилл. Если бы ей грозила опасность, она позвала бы меня. Я утешал себя, вспоминая, что моя дочь и раньше не пускала меня в свои сны; сейчас она сердится на меня из-за того, что я «разрешил» принцу попасть в наше место, куда не должен был входить никто посторонний. Возможно, она пытается меня наказать. Но пока я лежал и смотрел в темноту, мне в голову пришли слова Тинтальи, которая во время нашей последней встречи заявила, что способна разорвать нашу связь с Неттл. Что драконица сказала ей? «Ты будешь совсем одинокой, если я того пожелаю». Где сейчас моя дочь? Мечется в темнице кошмара, созданного драконом? Нет, твердо сказал я себе. Неттл доказала, что способна о себе позаботиться. Я проклял логику, которой научил меня Чейд, поскольку она неумолимо свидетельствовала: для достижения своих целей Тинталья изменит поле боя. Иными словами, постарается отыскать мою дочь в реальном мире.