– Я вижу, ты не уймешься, пока не выступишь с речью, которую я и без того помню наизусть.

– И не собиралась! Просто хотела проститься без проблем.

К слову о достоинстве и самообладании, наилучшей демонстрацией того и другого был бы поцелуй в щечку и слова «мне тебя будет недоставать». Но здравый смысл предостерегал, что это кончится рыданиями в жилетку, и Кейт воздержалась от показательных выступлений.

– Все, высказалась? Можно, теперь я скажу?

– Я вся внимание.

Дилан стоял в излюбленной позе: привалившись к косяку и скрестив руки на груди – словно герой-любовник, готовый к драматическому разрыву и к слезам героини.

– Раньше мне казалось, что терпеть не могу растрепанных чувств. Но и в этом есть свое обаяние.

– Кто это здесь в растрепанных чувствах? Только не я!

– Конечно, ты. Ты же у нас Растрепа.

– То, что ты меня так называешь, еще не значит...

– Ради Бога, Кейт, когда ты наконец сложишь два и два?

– У меня с математикой все в порядке. Если помнишь, я сама свожу баланс фирмы! И вообще, что ты имеешь в виду?

– Что ты упорно не замечаешь очевидного.

– О нет! Я давно знаю, что мы должны распрощаться, понимаю это с самого начала, и тебе совсем не обязательно...

– Не обязательно объясняться в любви?

– В любви к кому? – глупо спросила Кейт.

– К тебе, к кому же еще!

– В любви ко мне... – повторила она, комкая пакет крекеров в кулаке. – Но это невозможно!

Обломки крекеров полетели во все стороны.

– Отчего же? Ты коверкала мне личную жизнь на протяжении всего нашего знакомства, разгоняла моих подружек, несла обо мне несусветную чушь и при этом... игнорировала меня, как пустое место. Мне казалось, я тебя терпеть не могу, но мне недоставало этих нелепостей, твоих вечно растрепанных чувств. Я только теперь понял, что старался выяснить, когда приезжаешь ты, и под это подгонял собственные приезды в Натане-Бей. Может, я уже тогда любил тебя или только шел к этому, но ясно одно – это было неизбежно. Слышишь, Растрепа?

– А нельзя ли обойтись без этого прозвища?

– Может, и можно, но не нужно. У меня у самого чувства частенько бывали растрепаны в последние дни, когда казалось, что я и теперь для тебя пустое место.

– Казалось?

– Конечно, только казалось! Ты от меня без ума, Растрепа. И я думаю, это не просто взаимная любовь, это еще и любовь со стажем. Мы давно уже влюблены друг в друга, просто до нас доходит медленно, как до жирафа.

– Я – нет!

– А я – да.

– Тогда скажи это!

– Люблю тебя, Растрепа! – Дилан подступил ближе.

– Не верю, – произнесла она с большим сожалением. – Наверняка ты говорил это столько раз, что само слетает с языка. Это просто слова.

– «Просто слов» не бывает. Слова имеют вес. Могут украсить жизнь, а могут испортить. Вспомни Джилл Мердок!

– Кто это?

– Одна из моих подружек. У нас только-только начало наклевываться что-то серьезное, она наконец позвонила, а ты ей выдала, что меня не хотят выпускать под залог.

– Ничего такого я не помню.

– А Хетер Конрой? Тоже забыла? Позволь освежить твою память. Этой ты сказала, что у телефона моя жена и что ты только что узнала, что мы с тобой брат и сестра по отцу.

– А ведь и верно! – Кейт против воли улыбнулась. – Но то была идея Джордан.

– Как насчет Стефани Дэвис? Чья это была идея?

– Стефани? Кто она такая?

– Я-то помню это очень хорошо. Я пригласил Стефани на выпускной бал, но ты сказала ей, что я где-то подхватил бубонную чуму и сейчас в карантине.

– Твои подружки достали телефонными звонками! Я только пыталась обеспечить твоей семье некоторый покой.

– Кого это они достали?

– Твою мать, например.

– Что?! – У Дилана даже рот приоткрылся от изумления. – Моя мать гордилась моими подвигами и сто раз мне это повторяла!

– Ну, не твою мать, так меня!

– А вот это уже ближе к истине.

Надменный мачо! Кейт погрозила мятой упаковкой крекеров, осыпав крошками все кругом, в том числе собственную голову.

Дилан, смеясь, зажал ее в угол, и, что самое странное, вместо того чтобы вырываться, она присоединилась к его смеху. Жизнь внезапно расцветилась яркими красками.

Но ведь он не любит ее, нет. Так не бывает. Даже в сказке герой должен быть однолюбом, чтобы все кончилось благополучно. Про бабников сказки не сочиняют.

– Признавайся, зачем ты это делала? Зачем лезла в мою личную жизнь?

– Потому что любила тебя.

Она подумала: вот сейчас краски померкнут, Дилан растворится в воздухе, и волшебству конец. Но он не исчез. Он все смеялся, и краски переливались вокруг всеми цветами радуги.

– Ты слышал? Я люблю тебя, Дилан, и буду любить всегда. Можешь бежать без оглядки.

– Зачем это? – Он прижал ладони к стене, заключив Кейт в кольцо рук. – Предпочитаю остаться. Выходи за меня, Растрепа!

В пятницу, дивный, сияющий солнцем день, Кейт вместе с сестрами вошла в Первый национальный банк Силвер-Спрингс, чтобы сломать жизнь им и себе. По этому поводу у всех трех было отличное настроение.

Как обычно, в строгом соответствии с пожеланиями клиента Андерсон Смит связался с директором банка и договорился о встрече. Должно быть, никогда еще в этом кабинете не собиралась компания, настолько странная. Хорек – Такер Симмонс, бывший бухгалтер и доверенное лицо Лии Маккена, – и его вульгарная жена потирали руки в ожидании, как они думали, передачи им всех прав на компанию Кейт Маккена. Был тут и Эдвард Уоллес, начальник отдела займов и ссуд, приписавший несколько пунктов к договору о ссуде уже после того, как Лия Маккена поставила под ним подпись.

Шеф Драммонд тоже был приглашен, но он дожидался в вестибюле и вошел в кабинет следом за сестрами. Занять место он отказался и встал у двери. Переглянувшись, Изабель и Кайра остались рядом с ним.

Кейт даже не подумала поздороваться или назвать свое имя, просто протянула директору папку.

– Здесь вы найдете просьбу о выдаче ссуды, с которой обращалась в ваш банк моя мать, Лия Маккена, и все относящиеся к этому бумаги. Как вы увидите, ссуда была выдана под залог всего имущества заявителя. А вот оригинал соглашения о выдаче ссуды, заполненный здесь, в банке.

– Откуда вы знаете, что есть какой-то «оригинал»? – тотчас ощетинился Уоллес. – Вы проникли в базу данных! Это незаконно!