Как ни странно, почти все, с кем Мика приятельствовал в прошлые времена, не сумели вписаться в новую жизнь и влачили довольно жалкое существование.

Друг— киносценарист на своем «жигулёнке» возил продукты для ресторана трех узбекских жуликов… Масса знакомых умерли… Столько же уехали из страны, не дожидаясь полного и беспросветного обнищания; работы не было ни у кого… Союз художников, по существу, прекратил свое трепыхание и почти «скончался»; чуть ли не все помещения Дома кино, где Мика раньше частенько играл на бильярде, были распроданы лихим фирмочкам и конторкам…

Дом творчества Союза кинематографистов в Репине, куда много лет тому назад Мика привез из онкологического института свою любимую Женщину после тяжелой операции, теперь был заполнен прекрасно одетыми и грубо раскрашенными потаскухами, а их кавалеры расплачивались в баре, вытаскивая из карманов пачки долларов толщиною в роман Алексея Толстого «Хождение по мукам».

Яша Бавли собирался в Израиль и продавал квартиру каким-то китайцам…

Сын Серега женился вторично. Сдавал свою однокомнатную квартиру за полтораста долларов в месяц, жил у новой жены — симпатичной, крепкой девушки Тани. Серега работал на рынке шофером, Таня там же торговала колготками.

Мика подарил Сереге свою старую «Волгу» с гаражом и созвонился с бывшим генералом Степой.

Степан приехал, распухший от возлияний, с красными пятнами на шее и висках от нейродермита, с мокрыми от умиления глазами — наконец-то встретились!

Выпили бутылку под традиционную яичницу с колбасой, а на следующий день Степан прислал Мике четырех крепеньких пареньков при оружии. Пареньки привезли с собой фанерные ящики, окантованные металлическими полосками, и помогли Мике упаковать шестьсот килограммов книжек, справочников, словарей, альбомов, кистей, красок, любимых картинок, подаренных Мике разными художниками в разные годы, и еще какую-то родную мелочевку — старые армейские фотографии, отцовские документы…

Эти же пареньки по своим каналам провели все шесть ящиков по сто килограммов через Пулковскую таможню, а Мика заплатил по одному доллару и тридцать семь центов за каждый килограмм своего багажа. Накупил в «валютке» еще долларов на двести разных ярких заграничных бутылок, раздарил их кому надо и не надо и снова улетел вместе с Альфредом в Мюнхен.

Зато когда они сели в Мюнхене и пассажиров попросили не вставать из кресел, так как трап еще не подан, Мика и Альфред через иллюминатор увидели, как их ящики уже выползают из самолетного чрева по транспортеру…

Через три дня Мику профилактически осмотрел прекрасный гастроэнтеролог профессор Эссер и заявил, что у Мики снова открылась язва желудка. И не одна, а две.

— На нервной почве, — сказал профессор Эссер. — Все в жизни надо воспринимать с эпическим спокойствием, и вы, герр Поляков, проживете до ста лет. Вам хватит сто лет?

— Нет, — усмехнулся Мика.

— Не жадничайте. — Профессор Эссер приятельски похлопал Мику по спине и назначил срочное и радикальное лечение.

Это разрешило все сомнения: Лева Тауб забрал все Микины справки из ленинградского онкологического института, приложил заключение профессора Эссера, и вдвоем с Микой они отправились в культурреферат к доктору Ляйтелю, захватив с собою, помимо врачебных справок, еще и две огромные папки со статьями и заметками почти всех газет Германии о МИКЕ — русском художнике Михаэле Полякове. Там же были вырезки из французских, израильских, американских, итальянских и испанских газет и журналов, восхваляющих удивительное, ироничное, остроумное и лаконичное искусство карикатуры и иллюстрации «маэстро Полякофф».

На следующий день без каких-либо привычных немецких проволочек Михаил Сергеевич Поляков получил бессрочную визу для постоянного проживания в Федеративной Республике Германии…

* * *

С момента первого приезда Мики и Альфреда в Мюнхен по приглашению Леонхарда Тауба, как писалось в титрах немого кино:

ПРОШЛО ТРИ ГОДА…

Эти три года вобрали в себя такой гигантский наворот событий, что их вполне можно было бы распределить лет на пятнадцать — двадцать, и то никому мало бы не показалось.

Но они были спрессованы именно в эти три года, отчего страна под названием Советский Союз не выдержала и расползлась по всем своим швам, казавшимся такими прочными, вечными, не поддающимися никакому износу…

… Была разрушена Берлинская стена — Мика и Альфред наблюдали это нервно-истерическое действо по немецкому телевидению, снимая на лето квартирку в тридцати пяти километрах от Мюнхена, — на прелестном озере Аммерзее…

Практичные берлинские немцы тут же стали торговать «сувенирами» — уродливыми кусками бетона, выломанными в процессе политторжеств воссоединения разорванной Германии…

… В бывшем СССР был низвергнут президент и подавлен правительственный бунт против правительства же…

… В Москву вошли танки и в центре десятимиллионного города расстреляли из пушек собственный парламент… Сотни трупов вывозили ночами из подвальных этажей московского Белого дома, тупо приговаривая: «Жертв — нет, жертв — нет…»

… Новый претендент на абсолютную власть решил не изменять историко-революционным традициям и моде и вскарабкался на броневик…

… Западные немцы бросились скупать восточные земли. Мелкота, как всегда, разорилась, крупняки заработали миллиарды…

Если раньше, из-за стены, восточные «Осей» лишь завидовали западным «Весей», то теперь, когда стена была уничтожена, «Осей» возненавидели «Весей» совершенно коммуно-социалистическим образом…

… Российские старушки вдруг обнаружили, что тех денег, которые они много лет копили себе на похороны, поминки, отпевание и приличный гробик, теперь в лучшем случае может хватить только на десяток гвоздей для крышки гроба…

… Поэтому же почти прекратили сниматься фильмы на киностудиях…

… Уже никто не заказывал хорошим художникам рисунки и обложки к книгам. Восторжествовала фотообложка-коллаж. Желательно — нож с зазубренным лезвием со стекающей кровью, пистолет, лицо, искаженное ужасом… обязательное целлофанирование и… вперед!

… Бандиты воевали с бандитами, бандиты охраняли бандитов. Самые жестокие и безжалостные становились бизнесменами…

… Бизнесмены взялись уничтожать бизнесменов. Политики — политиков. И наоборот…

… Наконец в стране установилась твердая валюта — ДОЛЛАР!

… Телевизионные трансляции с заседаний Государственной думы радовали ежевечерним непристойно-скандальным спектаклем…

… Преступность стала движущей и организующей силой общества…

… Изящная словесность не могла пройти мимо этого. Кровавая драматургия сама шла в руки, и наряду с чудовищно и безграмотно наспех переведенными (или придуманными…) мастерами детективного жанра дальнего зарубежья ниагарским водопадом обрушился массовый поток «Русского детектива». Писали в одиночку, вдвоем, втроем, целыми бригадами — под одно уже «раскрученное» имя.