Астрид попыталась выбраться из коляски, но ослабевшие ноги подогнулись. Я подхватил ее, не дав упасть лицом вниз, и обнял.

– Пока еще рано, милая, – сказал я. – Ты слишком слаба.

Пока я устраивал ее в кресле, она не сводила с меня изумленного взгляда. Кислородная маска соскочила и теперь бесполезно болталась на левой стороне шеи.

– Джейми? Это ты? Что ты здесь делаешь?

Я посмотрел на Джейкобса.

– Кратковременная потеря памяти после лечения случается часто, – объяснил он. – Астрид, вы можете сказать, кто сейчас президент?

Она растерялась, услышав столь неожиданный вопрос, но ответила без колебаний:

– Обама. А Байден – вице-президент. Мне правда лучше? Это надолго?

– Да, и это надолго, но сейчас важно другое. Скажите…

– Джейми, это правда ты? Какой ты стал седой!

– Да, – согласился я, – с этим не поспоришь. Послушай Чарли.

– Я с ума по тебе сходила, – призналась она. – Но хотя ты умел играть, а вот танцором никогда хорошим не был, разве что под кайфом. У нас был ужин в «Старленде» после выпускного, и ты заказал… – Она замолчала и облизнула губы. – Джейми!

– Слушаю тебя.

– Я могу дышать. Я на самом деле снова могу дышать. – Она расплакалась.

Джейкобс щелкнул перед ее глазами пальцами, как гипнотизер на сцене.

– Сосредоточьтесь, Астрид. Кто вас сюда привез?

– Дж… Дженни.

– Что вы ели вчера на ужин?

– Шуп. Шуп и салат.

Он снова щелкнул пальцами перед ее бегающими глазами. Она моргнула и отшатнулась. Казалось, что мышцы под кожей наливались силой и крепли буквально на глазах. Это было замечательно и жутко.

– Суп. Суп и салат.

– Очень хорошо. А что это за дверь в стене?

– Дверь? Я не…

– Вы сказали, что она покрыта плющом. И что по ту сторону лежит разрушенный город.

– Я… не помню этого.

– Вы сказали, что она ждет. Сказали… – Он заглянул в ее непонимающее лицо и вздохнул. – Не важно. Вам нужно отдохнуть, моя дорогая.

– Наверное, – согласилась Астрид, – но больше всего мне сейчас хочется танцевать. От радости.

– Со временем вы сможете, – заверил Джейкобс, похлопав ее по руке. Он улыбался, но я видел, как сильно он расстроен тем, что она не смогла вспомнить про дверь и город. В отличие от меня. Я не хотел знать, что она увидела, когда тайное электричество Чарли проникло в самые глубины ее мозга. Я не хотел знать, что ждет за потайной дверью, о которой она говорила. И я боялся, что на самом деле знаю.

Царица.

Над бумажными небесами.

Астрид проспала весь день и проснулась к вечеру. Проснувшись, она заявила, что умирает от голода. Это обрадовало Джейкобса, и он велел Норме Голдстоун принести «нашей пациентке» подогретый сандвич с сыром и небольшой кусок пирога без глазури. Глазурь, по его словам, могла оказаться слишком тяжелой для ее пустого желудка. Мы с Джейкобсом и Дженни смотрели, как она съела весь сандвич и половину пирога, после чего отложила вилку в сторону.

– Мне хочется доесть, – объяснила она, – но больше просто не могу.

– Не спеши, – сказала Дженни. Она расстелила на коленях Астрид салфетку и разглаживала ее, не поднимая глаз. Она старалась смотреть на Астрид пореже, а на Джейкобса – не смотреть вообще. Приезд сюда был ее идеей, и я не сомневаюсь, что она радовалась внезапному выздоровлению подруги, но случившееся в Восточном зале откровенно потрясло ее.

– Хочу домой, – призналась Астрид.

– Дорогая, я не знаю…

– Я чувствую себя достаточно хорошо. Правда. – Астрид с извиняющимся видом посмотрела на Джейкобса. – Не потому, что не чувствую благодарности – я буду благословлять вас в своих молитвах до конца жизни, – но мне хочется оказаться дома. Если, конечно, вы не считаете, что…

– Нет-нет, – быстро ответил Джейкобс.

Я подозревал, что он очень хотел поскорее избавиться от Астрид.

– Я не могу представить лучшего способа выздороветь окончательно, чем сон в собственной постели, и если вы поторопитесь, то сможете оказаться дома вскоре после наступления темноты.

Дженни больше не возражала и снова опустила голову, продолжая теребить салфетку. Но я успел заметить, как на ее лице промелькнуло облегчение. Ей не меньше Астрид хотелось поскорее убраться отсюда, хотя, возможно, по совсем другим причинам.

Хороший цвет лица был лишь одной из замечательных перемен, произошедших в Астрид. Она сидела в инвалидном кресле прямо, ее взгляд стал ясным и живым.

– Не знаю, как могу отблагодарить вас, мистер Джейкобс, и возможно ли это в принципе, но я готова отдать вам все, чем располагаю, стоит только попросить.

– Вообще-то есть кое-что, о чем мне действительно хочется вас попросить. – Перечисляя, он загибал скрюченные пальцы правой руки. – Еда. Сон. И физическая нагрузка, чтобы вернуть утраченные силы. Вы можете это обещать?

– Да. Я все сделаю. И никогда не прикоснусь к сигарете.

Он махнул рукой:

– Вам и не захочется. Правда, Джейми?

– Думаю, что нет, – подтвердил я.

– Мисс Ноултон?

Дженни дернулась, будто он ущипнул ее за ягодицу.

– Астрид должна пригласить физиотерапевта, или вам надо сделать это для нее. Чем раньше она встанет с инвалидной коляски, тем лучше. Я прав? Возражений нет?

– Нет, пастор Дэнни.

Он нахмурился, но поправлять не стал.

– И еще одно милые дамы могут для меня сделать, и это крайне важно. Ни в коем случае не упоминайте мое имя. В ближайшие месяцы мне предстоит очень много важной работы, и увидеть здесь орды больных людей, жаждущих исцеления, совсем не входит в мои планы. Договорились?

– Да, – подтвердила Астрид.

Дженни кивнула, не поднимая головы.

– Астрид, когда вы обратитесь к врачу и он поразится – а это случится обязательно, – скажите ему, что молились за ремиссию и ваши молитвы были услышаны. Его собственная вера – или ее отсутствие – в действенность молитвы не имеет никакого значения. Так или иначе против данных МРТ ему возразить будет нечего, а самым лучшим доказательством станет счастливая и здоровая улыбка на вашем лице.

– Да, обещаю. Как скажете.

– Давай я отвезу тебя в номер, – сказала Дженни. – Если мы уезжаем, то мне надо упаковать вещи. – Было ясно, что ей не терпится убраться отсюда. В этом они с Чарли оказались единомышленниками – их желания полностью совпадали.

– Джейми, ты не принесешь мне кока-колу? Я бы хотела с тобой поговорить.