— Ты очень напугал меня, Радо, — говорил Сухов Хозяину Пещер, — когда сказал, что Стрелок теперь будет жив… и во мне. Во мне — тоже. Это ведь — не метафора?

— Нет, почему же? — Колдун чуть пожал плечами. — И метафора тоже. Нельзя победить врага, не став хоть немного им. Это тебе скажет каждый, кто в своей жизни победил хотя бы таракана. Но это еще и констатация технического факта. Теперь сообщество этих… кибермикробов, которое хранит в себе информацию, высосанную из мозга Стрелка, сменило оперативный центр подчинения. Теперь твой, Павел, мозг дает им жизнь, цель, смысл существования. И я не знаю, кем станешь ты теперь. Знаю, что тебе страшно. Мне тоже.

Они не секретничали, эти двое. Но и не предназначали свой разговор кому бы то ни было — ни друзьям, ни врагам. Поэтому Тому на миг стало неловко. Он покосился на Цинь, но та, кажется, не прислушивалась к этому разговору. Она тихо перебрасывалась короткими, только посвященным понятными фразами с Проводником. Может быть, они — Цинь и Проводник — уже давно знали то, что было жутковатым откровением для федерального следователя, без году неделя как объявившегося в Мире Джея. Знали по-своему. И по-своему понимали это — то, что не могло, не хотело укладываться в сознание безнадежного чужака в этом Мире.

— Мне тоже страшно, — продолжал док Зорич, прозванный Колдуном. — И точно так же, как о тебе, о себе я не знаю, куда приведет меня выбранный путь. Но у нас нет другого выбора — пройти его до конца, — ни у тебя, ни у меня, ни у твоих друзей.

Он смолк. Том понял оттого, что уловил его внимание к своим словам. И поэтому решил присоединиться к разговору:

— Вы… Вы занимаетесь здесь нанороботами, доктор? Простите, что прерываю вашу беседу. Просто хочется хоть в чем-то разобраться… здесь. А вы уже предупредили нас о близком расставании.

Колдун бросил на него острый взгляд из-под кустистой сербской брови:

— Я кое-что смыслю в тех зверушках. Здесь без этого нельзя. Но если вас интересуют проблемы нанотехники Древних Империй, то лучше расспросите об этом Арчи Познера из храма Червей. Мы с ним большие друзья. Он как-то раскопал целый научный центр Зеркальной Империи Ю — там. — Зорич указал на исходящее чахлым, мучительно-белым сиянием светило у них над головой, — на Старой Сковородке. — Когда-то это была прекрасная пара планет-близнецов — Джей и Тамплисон. Цветущие, наполненные жизнью Миры. Но один стал полигоном Зу, а другой — Зеркальной Империи. И Зу выиграла свой тур этой игры. Здесь и тогда. Правда — ненадолго. Арчи страшно не хочет, чтобы с нами вышло так же. И поэтому никогда не вернется на Большую землю. Это я о нанороботах. Нет, я ими не занимаюсь. У меня дело поинтереснее. Пещера Царств. И сами Царства, как вы понимаете. Не поняли? Ничего не слышали об этом раньше? Мое дело — модели. Решение проблем путем моделирования. Моделирования процессов, структур, отношений — всего. Всей Вселенной. Этой и других. Это мои модели здесь называют Царствами. На самом деле правильнее было бы их называть… Ну уж лучше — кристаллы. Впрочем, Камни — иногда так говорят.

Он смолк. Том не знал, о чем спрашивать Хозяина Пещер. Усталость снова навалилась на него. Усталость и безразличие.

— Здесь поворачиваем, — прервал молчание Сухов. — Поляна.

— Тебе видней, — устало отозвался Зорич. — Здесь, в Верхнем Мире, ты лучше меня читаешь местность. А Поляна любит блуждать.

Им пришлось свернуть в казавшуюся непроходимой чащобу. Но Павел недаром долгие годы плутал в этих краях, еле заметная тропка вывела восьмерых путников на странную прогалину. Она совсем не была похожа на те поляны, что встречались Тому до сих пор в его пути по этому чуждому всему земному Лесу. Может быть, в этом были виноваты ночные тени — расплывчатые, словно вычурная ретушь, тени от вымороченного света бельма Старой Сковородки и вдогонку друг за другом ползущие, резные тени от злого света Быстрых лун. Но Тома вдруг охватило странное чувство: словно сбылось какое-то из тех обещаний, которое сулило ему его детство и которые в той жизни не сбылись никогда. Ему казалось, что он пришел на земную, только заколдованную поляну из сказки, но только никак не припомнить из какой. И на поляне этой должны расти заколдованные травы.

Он не ошибся насчет трав.

* * *

— Привал, — скомандовал Сухов. — Я поищу кое-что из того, что растет тут, чтоб мы с вами в пути не скисли. А вы подкрепитесь. Или о сухом пайке не подумали?

— Шеф, естественно, выше таких вопросов, — иронически заметил Следопыт, принимаясь распаковывать свой не слишком объемистый мешок. — Но мы с Книжником, грешным делом, кой-чего с собой прихватили. Хватит на всех.

Пока двое помощников Колдуна делились с попутчиками нехитрой снедью из запасов списанного НЗ Космодесанта, сам док Зорич присоединился к Сухову, блуждавшему по заросшей высокими, по пояс, травами Поляне. Том машинально взял свой кусок «пиццы-ультра» и осторожно, словно мять здешний мох было святотатством, опустился у седого от ночного света пня и почувствовал, что мир вокруг тихо поплыл куда-то. По своим делам.

— Послушай, — спросил он у опустившегося рядом Проводника, просто для того, чтобы собственным голосом спугнуть наплывающий обморочный сон, — а он… Стрелок… Он и всегда был таким? Ну, вроде ожившего зомби… Мумией…

— Да нет. — Проводник протянул ему свою флягу. — Хлебни, а то кусок в горло не полезет. Стрелок выглядел на все сто. Выглядел не то чтобы как супермен с картинки, но внушал… Это когда Демон забрал его душу себе, от него осталось — сами видели что. Я тоже сперва не понял этого.

Наверное, Том все-таки отключился на минуту-другую. А то — и на все полчаса. Потому что, когда Павел потряс его за плечо, Быстрые луны уже завершали свой торопливый путь в небесах. А самая быстрая из них — Желтая луна Лисиц — уже снова появилась из-за гор. Крохотный костерок теплился поодаль, и дым его издавал запах осени.

— Возьми вот это. — Сухов протягивал ему что-то зажатое у него в пригоршне. — Лучше бы сварганить отвар, а сейчас — просто сунь их под язык и подержи минуты две. Глотать не надо.

Том подставил руку и некоторое время рассматривал лежащие на его ладони зерна. Косо взглянул на Проводника. Тот кивнул в подтверждение и показал ему свою ладонь. На ней тоже виднелось несколько темных зернышек. Проводник чуть улыбнулся и смахнул их в рот. Откинулся на ствол, у которого сидел, и прикрыл глаза.

— Не бойся, следователь, — чуть насмешливо подбодрила Тома Цинь. — Это не наркотик. «Смелая трава». Метрополия за эти зернышки платит «Линчжи» сумасшедшие деньги. Только приносят их Лесные люди считанные унции за сезон. — Она слегка подбросила семена и, словив их налету, зажала в маленьком кулачке, смуглом и исцарапанном. — Эта штука должна здорово ставить на ноги — я чувствую в ней что-то такое. Как говорят в кино — Силу.

Она закинула семена в рот и мученически скривилась.

Том повторил этот нехитрый жест и тут же понял причину появления жуткой гримасы на ее чистом, почти детском личике. Семена «смелой травы» были очень горькие. Честно отсчитав в уме отведенные им на пребывание под языком сто двадцать секунд, он с облегчением выплюнул проклятую отраву в траву. Впрочем, Цинь знала, что говорила: облегчение принесло ему не только избавление от горечи — кристальная, словно на заре, перед самым восходом, ясность заполнила все его существо. Такое бывало с ним только в детстве, когда он, никем не разбуженный, просыпался после долгого, глубокого сна. В первое утро каникул. И весь Мир был в его распоряжении за сорок центов.