Америка, возможно, и не объявляла о том, что она закрывает базы в Персидском заливе, – на сегодня заметно сокращаются наши зоны дипломатического и экономического охвата. Но президент Обама объявил, что из-за возрастающего экономического давления внутри страны Америка рассматривает иную форму военного присутствия на Ближнем Востоке, такую, которая предназначена не для ведения новых наземных войн, а преимущественно для проведения точечных контртеррористических акций. Пример опрометчивого ухода Америки из Ирака и потом из Афганистана выглядит устрашающе. И он может в предстоящие годы с тем же успехом оказаться распространенным на Персидский залив, во всяком случае, пока мы не разработаем глобальный план действий, завязанный на наше военное присутствие на Ближнем Востоке, – как это было в Европе и Восточной Азии во время «холодной войны». Военное присутствие должно увязываться с дипломатическим и экономическим участием, целью чего являются договора, союзы и многосторонние организации. Все это могло бы способствовать укреплению глобальной стабильности и подключению Ближнего Востока в международный экономический порядок.

Но это не входит в нынешнюю орбиту движения Америки. У Китая в отсутствие Америки на Ближнем Востоке будут развязаны руки, и он сможет распространять собственную экономическую систему в регионе, а когда будут возникать конфликты, разрешать их с позиции возвышающегося над всеми Срединного царства – как он сейчас поступает в конфликте между Суданом и Южным Суданом.

В этих делах Китаю понадобятся союзники и местные жандармы. Те в Америке, кто заявляет, что мы должны сократить наше присутствие в Персидском заливе, поскольку нам больше не нужны будут его нефть и газ, должны подумать над тем, кто заполнит вакуум: возрастет роль Ирана и Пакистана, поддерживаемых Китаем. Это должно заставить нас призадуматься, с учетом природы нетерпимости обеих стран и состояния наших с ними отношений.

Какое-то время – в 1970-е годы – шахский Иран фактически действительно служил в качестве жандарма Персидского залива. Англия ушла из района «к востоку от Суэца», и Америка, занятая и измотанная тогда войной во Вьетнаме, не очень-то торопилась заполнить образовавшуюся брешь. Шах предложил взять на себя ответственность за безопасность для Персидского залива.

Сделка состояла в том, что западные державы признают региональную роль Ирана, если Тегеран признает суверенитет Бахрейна и других эмиратов Персидского залива и использует некоторую часть своего новообретенного нефтяного богатства для строительства морской мощи с тем, чтобы можно было внести вклад в дело защиты американских интересов. Вскоре иранские корабли патрулировали Залив, а когда поддерживаемое коммунистами восстание в районе Дофар (Оман) стало угрожать тамошней прозападной монархии, Иран направил войска для проведения кампании борьбы с повстанчеством (что является главной причиной сохранения до сего дня дружественного настроя к Ирану со стороны этих эмиратов Персидского залива). Такая система безопасности в Персидском заливе работала до падения шаха в 1979 году. Однако не все было так гладко. В 1974 году Иран оккупировал три стратегически важных острова в устье Ормузского пролива, объявив их иранской территорией. Даже сегодня спор сохраняет силу, омрачая отношения между Ираном и Объединенными Арабскими Эмиратами.

Пакистан также сыграл свою роль в обеспечении безопасности в районе Персидского залива. После захвата экстремистами Мечети аль-Харам в Мекке в 1979 году – то была самая серьезная угроза саудовской монархии за всю историю ее существования – королевство обратилось за помощью к Пакистану. Пакистан направил несколько дивизий из своих войск в Саудовскую Аравию в качестве преторианской гвардии саудовского монарха. Мусульманские и очень опытные пакистанские войска обеспечивали мир и спокойствие саудовским правителям на протяжении 1980-х годов и давали хороший повод для укрепления связей в области безопасности с Пакистаном, что позволяло некоторым полагать, будто саудовцы инвестируют в ядерную программу Пакистана.

Выбор Пакистана по-прежнему остается козырной картой Саудовской Аравии, когда ее интересы расходятся с интересами Соединенных Штатов. В марте 2011 года, когда «арабская весна» цвела полным цветом и сразу после того, как протесты прокатились по Саудовской Аравии и Оману и почти что свергли просаудовскую монархию в Бахрейне, принц Бандар бин Султан вылетел в Исламабад просить о помощи. Он хотел получить заверения от Пакистана в том, что тот разместит свои войска в Бахрейне и Саудовской Аравии, если протесты станут неуправляемыми (он знал, что Соединенные Штаты ни в коем случае этого не сделают). Он просил, другими словами, вернуться к саудовско-пакистанским договоренностям 1980-х годов.

Помощь в конечном счете прибыла в Бахрейн, государство Залива, где режим оказался ближе всего к падению. С благословения пакистанской армии через объявления в газетах тысячи пакистанских ветеранов и опытных борцов из разных племен были завербованы на работу в войсках безопасности в Бахрейне, которые отчаянно стремились усилить свои возможности накануне нарастающих беспорядков.

Тем не менее следует отметить, что организация системы безопасности Персидского залива совместно с Ираном и Пакистаном для союзников могла бы оказаться трудным делом для Пекина. В далекие 1960-е и 1970-е годы Иран и Пакистан были его лучшими друзьями. В то время главная трещина разлома в регионе проходила между Ираном и Пакистаном, с одной стороны, и Афганистаном и Индией – с другой. К 1990-м годам, однако, Иран и Пакистан разошлись. Пакистан увидел в иранской революции угрозу – она разжигала межконфессиональную напряженность между шиитами и суннитами. Межрелигиозное насилие погружало Пакистан в периодически возникавший хаос на протяжении 1990-х годов, когда радикальные группировки с обеих сторон, поддерживаемые хозяевами в Иране и Саудовской Аравии соответственно, взрывали бомбы, совершали убийства в ходе акций насилия, продолжающихся до настоящего времени306. Иран и Саудовская Аравия впервые скрестили шпаги по поводу региональной силы в Пакистане в 1980-е и 1990-е годы. Саудовская Аравия привлекала радикальные суннитские группировки Пакистана для того, чтобы противостоять поддерживаемым Ираном политикам и военным, стремящимся оказывать воздействие на политику по соседству307. Битву выиграла Саудовская Аравия.

Иран и Пакистан расходились также и по Афганистану. На протяжении 1980-х годов Пакистан работал вплотную с Саудовской Аравией и Америкой, чтобы заставить Советы уйти, и тогда Пакистан отладил свое партнерство с саудовцами относительно своего талибского проекта в Афганистане в 1990-е годы. Иран сблизился с Индией, и обе эти страны поддержали Северный альянс в его борьбе с талибами, а значит, против пакистано-саудовского плана доминирования в Афганистане.

Сегодня американские усилия отделить Индию от Ирана происходят в то же самое время, когда Вашингтон расходится с Исламабадом по вопросам борьбы с терроризмом. Это создало благоприятную обстановку Ирану и Пакистану – обеим странам, негодующим против американского присутствия в регионе, – для того чтобы у них была возможность подумать над совместной работой в Афганистане и по региональным проблемам. Но у Пакистана сохраняются тесные связи с главным соперником Ирана – Саудовской Аравией. Пока еще нет четкой стратегической переориентации на Иран, но имеют место скачки в определении своей позиции. Китай может столкнуться с трудностями в управлении сложной сетью союзов и соперничества в этом регионе – особенно в связи с опасениями саудовцев по поводу Ирана. На сегодня ухудшающиеся отношения США с Пакистаном создали почву для лучших отношений и возросшей стратегической координации между Тегераном и Исламабадом, являющимися союзниками Китая.