собираются давно, и все уже привыкли к этому дню, а еще неизвестно — долго ли наши министры просидят в этом кабинете. И действительно, вчера все разговоры крутились возле похорон Украинской державы. Приехал из Конотопа один военный и рассказывал очень печальные вещи. Единственное была у нас — абсолютно надежное войско из 6 тыс. пленных из Австрии, так называемых серожупанников, которое состояло из абсолютно свидомых людей, но Рогоза все меры принял, чтобы его дезорганизовать. Прежде всего, он уволил всех офицеров, которые вышли из прапорщиков, и заменил их офицерами, которые служили еще до войны, а это элемент целиком русский и ничего общего с украинством не имеет и враждебно относится к свидомости козаков; запрещает им собираться даже для пения и разместил их поодиночке по всему Конотопу, чтобы они вне службы и не виделись друг с другом. Всех, кто старше 25 лет, распустили по домам, хотя они и не хотели, потому что надеялись передать свидомость новобранцам. Из-за таких мероприятий из 6000 пленных осталось не более двух-трех сот, которым была обещана плата как инструкторам по 150 руб. в месяц, а теперь уменьшена до 15. Но они настолько настроены патриотично, что все-таки остаются на службе, чтобы дождаться и обучить новобранцев, а между тем, кто знает, когда тот набор будет.

Русские офицеры мобилизуются в «Особую армию» для борьбы с большевиками, но их собирают не на границе с «Совдепией», а в Киеве, из которого они не имеют никакой охоты выходить на войну с большевиками московскими, говоря, что они нужны будут здесь против местных большевиков, но вернее всего, что у них на уме выступление против Украинской державы. Я уверен в том, что как только Антанта приблизится к Украине, и немецкие войска поспешат выехать, чтобы не быть отрезанными от Германии, то русская организация во главе с «Протофисом» свергнут украинское правительство и провозгласят «единую», а Антанта, очевидно, признает это как факт. Одна надежда на то, что дело дойдет до мира еще пока Антанта не дойдет до Украины, и судьбу нашу будет решать мирная конференция. Теперь уже насущный вопрос о том, кого Украина пошлет на ту конференцию, если допустят туда нашу делегацию. Очевидно, на мирную конференцию собирается ехать, как я и предрекал, Палтов, потому что недавно, когда зашла речь о посылке Левитского с каким-то посольством, то Палтов сказал: «Нет, он, как творец Брестского мира, нужен будет мне в Гааге…» Хоть он, говорят, твердо стоит на укр. независимости, потому что в России карьера его уже закончена, но скандально будет выглядеть наша делегация, если во главе ее будет стоять лицо, которое даже царь должен был лишить дворцового звания за взяточничество и мошенничество. Но кого выставить нам? Я считаю, что у нас есть такое лицо — это М.С.Грушевский, которого я считаю самым умным человеком в Украине, хотя он и наделал массу непростительных ошибок. Когда я выразил эту мысль, то Скоропись рассказал о еще одной ошибке Грушевского, которая, можно сказать, сыграла наибольшую роль в его судьбе или карьере. Когда в Киев вернулась из Житомира Ц. Рада с правительством, то Грушевскому нанес визит Гренер, начальник штаба, который собственно руководил всей немецкой политикой на Украине. Видимо, Грушевский не знал, кто такой Гренер и какую он роль играет, потому что не принял его, сказав, что он занят и его примет товарищ председателя ЦК Рады. Услышав это, Гренер повернулся и вышел, но он так был этим возмущен, что когда рассказывал об этом Скорописю в конце июня, то есть через три месяца после того, то так разволновался, что у него вырвалось: «Старый дурак думал, что так можно обращаться с немецким генералом!» Если бы Грушевский не сделал был той ошибки и был бы в контакте с Гренером, то наверняка не случилось бы и разгона Ц. Рады и той обрусительной политики, которую проводили все время немцы на Украине. Гренер убедил бы Грушевского в необходимости изменить аграрную политику Ц. Рады, которая не отвечала интересам Германии, предупредил бы, что немцы примут решительные меры, чтобы не допустить социализации земли, и, видимо, Грушевский принял бы это к сведению, а не отнесся так легкомысленно, как он отнесся к моим советам и предупреждениям Скоропися, которые тот делал ему за несколько днней до переворота. Тогда Грушевский не написал бы, что «поворота назад на будет» в политике Ц. Рады и не говорил бы, что он «верит в германский государственный разум», а принял бы все меры, чтобы убедить своих «младенцев» не зарываться так, а они после возвращения из Житомира уже не были такими упорными и готовы были идти на компромиссы, как это видно уже из того, что Голубович мне, буржую, предлагал через Петруся портфель земельных дел, чтобы я согласился оставить землевладельцам только по 40 десятин, а остальное раздал трудовому крестьянству в собственность.

Теперь, когда Гренера назначили начальником штаба Гинденбурга{385} вместо Людендорфа{386}, немецкое командование на Украине, может, и ничего не имело бы против посылки Грушевского на мирную конференцию, но ни гетманское правительство, ни Национальный союз не выставят его кандидатуры. Против его кандидатуры будет и сам гетман, боясь популярности Грушевского в народных массах, по той же причине против него будет и председатель Н. союза Винниченко. Но надо понемногу подготавливать общество к этой кандидатуре, и может, общественное мнение победит.

31 октября

Сегодня в гимназии рассказывал один ученик Льву, что по Соломенке пошел слух, что «Украина уже уничтожена», и это очень испугало и обеспокоило людей.

— А чего же это так? — спросил удивленный Левко.

— Потому что у людей есть много украинских денег и они пропадут, если Украина будет «уничтожена».

Получается, что есть очень легкий способ спасения Украины, надо только побольше печатать и распускать украинских денег. Способ не дорогой и доступный гетманскому правительству.

1 ноября

Неожиданно пан гетман, вызвав меня к себе, предложил мне поехать послом во Львов. А когда я отказался, он начал упрекать меня, говоря, что украинцы сетуют на него, что он их не приглашает в правительство, а когда им предлагают должности, то они отказываются.

— Вот, например, Вы; я давно слышу о Вас и охотно сделал Вам предложение занять пост министра земельных дел, так как с Вашей кандидатурой соглашаются почти все круги, а Вы отказались.

Я ответил на это:

— Я буду говорить, пан гетман, откровенно. Чёткую аграрную реформу может сделать только сильное правительство, опирающееся либо