Не поднимая головы, Брес разжал пальцы и протянул к ней руки. В открытой ладони, несмотря на серый снежный день, зловеще сверкнуло лезвие.

— Ну вот, приехали, — пробормотала я, готовясь то ли рвануть вперед и выбить нож из его руки, то ли закрыть глаза, словно на киносеансе, где показывают ужастик.

Пока я решала, что делать, Брес поднял голову. Я с испугом увидела, как менялись черты его лица, будто вылепленного из мягкой глины. Сначала ноздри и губы сомкнулись, словно их запечатали, затем сверкнули злобным огнем глаза. Через секунду это были уже черные впадины, рот оказался утыкан клыками. Лицо его снова изменилось. Я тупо смотрела на невероятно красивого мужчину, каких в жизни не видела, потом заморгала и сглотнула желчь, подступившую к горлу, а Брес тем временем снова превратился в доходягу.

Рианнон вообще никак не отреагировала на эти жуткие метаморфозы. Она отняла у него нож и двумя быстрыми движениями, словно Зорро, напрочь спятивший и забывший правописание, начертила у Бреса на груди огромный красный крест. Кровь тут же потекла из ран тонкими струйками.

При ее появлении темп их молитвы резко усилился. Краем глаза я заметила, как в стороне шевельнулось темное пятно, мгновенно повернула туда голову и увидела то, от чего у меня екнуло сердце и похолодела кровь.

Чернильное пятно метнулось вперед. Рианнон, должно быть, тоже почувствовала его присутствие, потому что обернулась. Она увидела черную бесформенную массу, сощурилась и сменила слова молитвы, но я по-прежнему узнавала среди них только имя твари.

Нуада айрих мо ду! Нуада айрих мо ду! Нуада айрих мо ду!..

Так продолжалось до бесконечности, словно играла заезженная пластинка. Черное пятно начало подниматься и принимать узнаваемые очертания Нуады. Из придатков, напоминавших руки, выросли когти. Из черной кляксы с дрожанием вылезли еще две конечности и приняли форму ног. Потом расправились крылья. По лицу твари пробежала дрожь, раскрылась пасть, чтобы произнести первые слова:

Женщина, — пробулькал он гортанно, — Я здесь по твоему повелению.

Он не сводил глаз с Рианнон, а меня вроде бы не замечал.

Я чту твое послушание, — обольстительно произнесла эта мерзавка, — Теперь слушай мой следующий приказ — вселись в тело моего слуги.

Из ужасного рта вырвалось то, что можно было с натяжкой назвать смехом.

У тебя хватило могущества пробудить меня, женщина. Но твоего жалкого жертвоприношения кровью не достаточно, чтобы повелевать мною. — Он подполз ближе к тому месту, где мы стояли, — Ты поступила глупо. У меня нет ни малейшего желания быть твоим слугой, зато я желаю отведать тебя.

С неожиданной быстротой Рианнон схватила меня за руку.

Что, черт возьми, ты делаешь! — завопила я, пытаясь вырваться и в то же время не упустить из виду Нуаду, который подползал все ближе.

Он услышал мой крик и замер.

Я вижу, вас здесь двое, — прошептал монстр, — Тем лучше, женщины. Тем лучше, — Шипение, последовавшее за этим, означало смех.

Неожиданно Рианнон грубо притянула меня к себе и тем же быстрым уверенным движением подняла руку, в которой держала нож. Последующие события произошли молниеносно, будто кто-то нажал на гигантскую кнопку быстрой перемотки, и наши жизни отреагировали на это. Я почувствовала разрывающую боль в боку. Что-то тошнотворно заскрежетало о ребро.

Мысли сразу спутались.

«Богиня! Неужели Рианнон убила мою дочь?»

Тело начало неметь. Я ничего больше не чувствовала, кроме влажной теплой крови. Колени ослабели, в ушах загудело, но я все равно расслышала безумный крик Клинта.

Рианнон разрезала ткань куртки и принялась разрывать слой за слоем всю мою одежду, успевшую пропитаться красной кровью, чтобы обнажить глубокую уродливую рану в левом боку. Мне показалась, будто я превратилась в камень, когда увидела, как она по-змеиному высунула розовый язык и слизала кровь с лезвия ножа.

Нуада увидел мою кровь. Его тело затрепетало и задергалось.

Теперь я повелеваю тобой! — Голос Рианнон зазвучал гораздо громче и пронесся эхом по всей поляне, — Этой кровью ты связан со мной. Ведь я пожертвовала кровью и телом жрицы, Избранной Эпоны, а это все равно что своими собственными. Ты должен подчиниться, — Мои колени подогнулись, но Рианнон какой-то неестественной силой удерживала меня прямо, поэтому я по-прежнему смотрела в лицо Нуаде, — Вселись в моего слугу! — пронзительно заверещала она.

После этого приказа тело монстра потеряло упругость и разлилось черной ядовитой лужей на белом снегу. Маслянистое пятно, бывшее когда-то Нуадой, переместилось в круг, и в то же мгновение из леса выскочил Клинт. Чернота облепила Бреса, продолжавшего молиться, дрогнула и исчезла внутри его тела. Нуада пропал. Молитва оборвалась. Брес медленно поднял голову. Его открытые глаза светились красным огнем.

— Шаннон! — голос прозвучал будто издалека, хотя я видела, что Клинт находился всего в нескольких футах от меня.

Я попыталась ему ответить, но Рианнон швырнула меня к нему и прорычала:

Мне следовало догадаться, что ты будешь рядом.

Меня подхватили руки Клинта, а сам он опустился на колени, стараясь загородить мое тело.

— Что ты наделала, Рианнон? — Фриман осекся, рванул с себя шарф, свернул его клубком и придавил им кровоточащую рану в моем боку.

А еще мне следовало бы догадаться, что ты предпочтешь ее. — Голос Рианнон источал сарказм, — Ты всегда был слабаком. Молюсь, чтобы твоя дочь унаследовала мою силу.

Клинт дернулся, словно его ударили.

Дочь!.. Нет, не может быть.

Рианнон расхохоталась:

Разумеется, может. Хотя я пока не решила, оставить этого ребенка или нет.

Клинт переместил меня так, чтобы высвободить правую руку. Я почувствовала, что он расстегнул молнию на своей куртке, полез во внутренний карман и достал пистолет. Потом Фриман твердой рукой нацелил ствол на Рианнон.

Она не шелохнулась, только беспрестанно переводила взгляд с Клинта на то существо, которое неподвижно лежало в центре круга.

Я должен был тебя убить в ту ночь, когда понял, какая ты на самом деле. — Клинт говорил спокойно и разумно, что никак не вязалось с дикой ситуацией.

Но ты не мог убить меня, — промурлыкала Рианнон, — Мы ведь играли с тобой в наши маленькие игры. Только не притворяйся, будто не помнишь, что мы творили под покровом ночи. Ты ведь не забыл, как кровь, смешиваясь с семенем, брызнула из твоего пульсирующего члена, когда ты позволил мне вскрыть его.

Клинт только крепче обнял меня и ответил:

До прошлой ночи я бы сказал, что ты права. Меня неотступно преследовали воспоминания о тех извращениях, которым мы предавались. — Клинт на мгновение перевел взгляд туда, где неподвижно лежал Брес, — Да, вместе с ним. Но больше это не повторится. Я излечился от тебя и твоей грязи, — Я ощутила, как напряглись его мускулы, когда он крепче сжал пистолет, — Лучшее, что я могу сделать для этого мира, — это избавить его от такой напасти, как ты и твое дитя.